– А, посыльная! – воскликнул он, еле переводя дух и глядя, как она постукивает сапогами перед огромными дверьми Тронного зала.

– С добрым утром, сир. Вы меня вызывали?

– Хотел попросить тебя об услуге.

Тибо огляделся по сторонам. У ног статуи Элоизы шумел фонтан, мозаика блестела под квадратом открытого неба, слуги прислушивались, не подавая вида. Но в остальном они были наедине. Он объяснил шепотом:

– В порту только что пришвартовалось судно из Бержерака. На нем прибыл некто, кого я бы очень хотел встретить лично, но, во-первых, я занят, а во-вторых, он предпочитает женское общество.

– Ох, сир.

Эсме вовсе не улыбалось оказаться в лапах какого-то ловеласа.

– Я не могу отправить кого попало, понимаешь? А задача, заметь, очень простая. Ты сопровождаешь его от корабля до кареты и едешь с ним вместе до замка. А дальше мы тебя сменим.

– Хорошо, сир, – отважно согласилась Эсме.

– Спасибо. Отправляйся немедленно.

– Э-э, сир. Могу я узнать, о ком речь?

– Нет.

– Отлично, сир. Я… должна быть в платье?

При этом слове она не могла не поморщиться.

– Будь так добра.

– К вашим услугам, сир. Иду исполнять наказания.

Тибо оценил игру слов и ухмыльнулся, ему все больше нравилась новая посыльная. Глядя ей вслед, он довольно потирал руки, как коронованный по ошибке мальчишка.

– Тайный гость, сир? – спросил из-за приоткрытой двери знакомый голос.

Это Гийом Лебель выглянул посмотреть, долго ли еще Тибо намерен мариновать купцов.

– А, капитан, – улыбнулся Тибо. – Скажу вам только одно: возможно, он уже видел, как кто-то левитирует. Хочу задать ему вечером один вопрос.

– Дайте наводку получше, сир.

– Ну уж нет. Ни за что. Вы же мне не признались, чего так ждали с карантинного судна?

Вспомнив про заказанные для Элизабет книги, Гийом покраснел.

– А ведь как только я ни настаивал, капитан. Но нет, вы ничего не сказали.

Тибо вошел в тронную залу и увидел в другом ее конце нетерпеливо топтавшихся купцов.

– Бьюсь об заклад, ты даже обручишься, не сказав мне ни слова, – прошептал Тибо, направляясь к ним. – С моей двоюродной сестрой. Похитишь ее у меня и даже открытки с приглашением не пришлешь.

– Мы уже помолвлены.

Тибо резко остановился.

– Что, прости?

– Без обид.

– Ну, уж это как сказать.

Они переругивались, шагая по красной ковровой дорожке, а Эсме тем временем достала из шкафа свое единственное платье: очень простого фасона и порядком поношенное, серо-зеленое, под цвет ее глаз, и в очередной раз посетовала на неудобства юбок и пустую трату времени на шнуровку корсажа. Потом заплела волосы в косу, как заплетала гриву Зодиаку, и сделала из нее пучок, заколов разномастными заколками. Нарядившись таким образом в куклу, она поспешила к главным воротам дворца. И увидела все, чего терпеть не могла: у лестницы розового мрамора ждала карета для почетных гостей, кучер в парадной ливрее и украшенные перьями кони. Она юркнула внутрь, надеясь, что никто ее не узнает. Карета тронулась, и ее прическа тут же распустилась от тряски. Ох уж эта проклятая женственность.

В порту кучер открыл дверцу, и в нос Эсме ударило море запахов, как хороших, так и дурных, а беспощадное солнце принялось пропекать ее через толстую материю платья. Все без исключения побросали свои дела и уставились на Эсме: не каждый день на набережную въезжает королевская карета. Какому сановнику назначен такой пышный прием? Поскольку Эсме и сама этого не знала, то очень боялась по ошибке привезти какого-нибудь матроса.

Она издалека увидела флаг Бержерака. Разгрузка судна шла полным ходом. Грузовая стрела выставляла на пристань бочки. Грузчики по цепочке передавали друг другу мешки и ящики и укладывали их на телеги или взваливали на спины мулам. Эсме хотелось выполнить поручение, не привлекая к себе внимания, но это было невозможно.

– Эгей, девушка! – окликнул ее высокий краснолицый матрос.

Она подняла взгляд на леер, заслонившись ладонью от солнца. Матрос ее жадно разглядывал.

– Сударь, я…

– Сударь! – Моряк оглянулся на товарищей, трясясь от смеха. – Слышали, парни? В Краеугольном Камне меня сударем зовут! Все, я схожу. Остаюсь здесь!

Эсме тут же отреклась от карьеры марсового.

– Меня прислал король Тибо. Он попросил кое-кого встретить.

– Ах, вот оно что… Король, говорите? Ну, тогда вы явно не за мной. Подождите, барышня, никуда не уходите.

Скоро мешки и ящики расступились перед капитаном, который вел, бережно поддерживая под мышки, ветхого старичка. По трапу они спустились со всеми мыслимыми предосторожностями. Загадочный гость, с ног до головы укутанный в синий плащ, передвигался как улитка, не отрывая подошв от земли. Когда они наконец добрались до посыльной, капитан передал ей его, как эстафетную палочку, и произнес:

– Одно из величайших сокровищ Бержерака. Берегите его. Мое почтение славному королю Тибо.

Славный король Тибо посмеялся над ней, решила Эсме. Однако в карете она признала, что король не совсем шутил: старичок, вцепившись в трость, разглядывал ее не отрываясь. Очевидно, в свое время он был большим любителем женщин, но теперь мог рассыпаться от дуновения ветра. До входа во дворец ей пришлось нести его чуть ли не на руках.

Покончив с поручением, Эсмеральда, ни секунды не медля, переоделась в штаны и тут же решилась на рискованную затею. Назавтра Лукаса ждал экзамен в Гильдию врачей. Они не виделись со дня поездки к большому дубу, и Эсме подозревала, что он – сплошной комок нервов. Она может помочь ему, если он позволит. Или же он пошлет ее куда подальше. Эсме долго колебалась перед дверью Лукаса.

Она все еще стояла в нерешительности, когда он вдруг открыл дверь. Она отскочила.

– Ты что тут делаешь, Эсме?

Лукас выглядел как обломки древних статуй.

– Я… А ты?

– Я? Иду к принцессе, время осмотра.

– Тогда до свидания, Лукас.

– Нет-нет, погоди секунду. Что ты делала у меня под дверью?

– Я… Я подумала… Завтра же экзамен, да?

– Да.

– И он на весь день?

– С утра письменный, после обеда – устный.

– Лукас…

– Что?

– Прости, Лукас, но вид у тебя совершенно разбитый. Честно говоря, даже хуже, чем я себе представляла.

Мысль, что кто-то станет тратить время, чтобы представлять себе его вид, показалась Лукасу нелепой. Он провел по лицу рукой и постарался смягчиться.