— Благодарю за то, что вы разделили с нами дар вашегоизумительного голоса, мадемуазель. Мне доставило огромную радость слушать вас.

— Большинство слухов о красоте и очаровании той или инойдамы сильно преувеличены, — так же благосклонно ответила Мари. — Однако вижу,что в вашем случае это чистая правда. — Медленная чувственная улыбка раздвинулагубы певицы. — И, должна сказать, что чрезвычайно разочарована, обнаружив это,— вызывающе взглянув на Клейтона, с неподдельной искренностью добавила она.

Мари величественно кивнула, оперлась на руку Эстербрука иотошла под восхищенный шепот присутствующих.

Несколько мгновений Уитни грелась в лучах невысказанногоодобрения Клейтона, зная, что он гордится тем, как достойно она вышла из весьмазатруднительного положения, не дав ни малейшего повода для сплетен.

К несчастью, Уитни сумела уловить тот момент, когда Клейтони Мари вышли из залы на террасу через разные двери, заметить взгляд Мари,направленный в сторону Клейтона, и его почти неуловимый ответный кивок.

Ослепительно улыбаясь. Мари протянула обе руки, и Клейтонсжал их в теплых сильных ладонях.

— Как я рада встретиться с тобой снова, Клейтон! Эстербрук,должно быть, страшно ненавидит тебя, если намеренно устроил подобный спектакль.

— Эстербрук — глупый сукин сын, — усмехнулся Клейтон, — какты, должно быть, уже успела понять, Мари.

Клейтон смотрел на ее волосы, превращенные лунным светом всверкающее серебро, восхищаясь зрелой красотой и острым умом, светившимся вфиолетово-голубых глазах. Ни малейшего намека на притворно-жеманное возмущениеиз-за нелицеприятной оценки Эстербрука. Мари способна так же объективно судитьо людях, как и он сам, и оба знали это.

— Женитьба не пошла вам на пользу, милорд? — осведомиласьона скорее утвердительно.

Клейтон чуть сжался. Он напомнил себе, что ничто не потрясетосновы лондонского общества так основательно, как новость о его вновьначавшемся романе с Мари Сент-Аллермейн. Оба были так хорошо известны, чтосплетни об их связи мгновенно дойдут до ушей Уитни, и унижение, которое ейпридется испытать, будет безмерным. Кроме того, в постели Мари была страстнойлюбовницей и прекрасно ему подходила во всех отношениях.

Но говоря себе это, Клейтон почему-то ощущал холодныедрожащие пальцы Уитни в своих, вспоминал, как она судорожно сжимала его руку,когда пела Мари.

Будь она проклята! Как она посмела снять обручальное кольцо?Лгунья, интриганка, мошенница! И тем не менее Уитни его жена и носит егоребенка.

К своей невыносимой досаде, Клейтон неожиданно понял, что неможет сделать решающий шаг, выговорить слова, которые так хочет слышать Мари.Нет, он найдет другую любовницу, менее знаменитую, чтобы не создавать излишнегошума.

— Сдается мне, что замужество не пошло на пользу и твоейжене, — спокойно заметила Мари. — Она очень красива и очень несчастна.

— Ошибаешься, дорогая, семейная жизнь пошла на пользу намобоим, — мрачно возразил Клейтон.

— Тебе виднее, Клейтон, — на губах Мари затрепеталаобольстительная манящая улыбка.

— Вот именно, — раздраженно подтвердил он. Если Маризаметила, что Уитни угнетена и расстроена, значит, всем присутствующим это тожеясно как день. Он не хотел, чтобы Уитни бесчестили перед его друзьями изнакомыми. Одно дело ненавидеть и унижать ее за закрытыми дверями и совсемдругое — демонстрировать свое отношение к ней перед обществом.

Неожиданное открытие, заключавшееся в том, что репутацияжены ему не безразлична, разгневало Клейтона еще больше.

— В таком случае, — задумчиво протянула Мари спроницательностью, которую Клейтон всегда в ней ценил, — возможно, будет лучшевсего, если мы вернемся в залу? Мне почему-то кажется, что Эстербрук потому ихотел устроить нам встречу на глазах твоей жены, чтобы получить возможностьутешить ее позднее.

И не успели слова сорваться с губ, как Клейтон, вздрогнув,застыл. Глаза зловеще блеснули.

— Никогда не видела тебя в таком состоянии, — покачала онаголовой. — Ты внушаешь ужас и одновременно неотразимо привлекателен, когдасердишься и ревнуешь.

— Всего лишь сержусь, — процедил Клейтон, но тут же,смягчившись, пожелал бывшей любовнице доброй ночи.

Войдя в залу, он сначала поискал глазами Эстербрука, а потом— Уитни. Эстербрук стоял неподалеку, но Уитни нигде не было видно. С чувствомоблегчения Клейтон отметил, что, кажется, никто не заметил его отсутствия и,судя по оживленным разговорам, какие бы сплетни ни начались по поводу еговстречи с Мари на людях, все они немедленно заглохли из-за отсутствия повода.

Клейтону было приятно осознавать это, поскольку собравшиесябыли друзьями и знакомыми Уитни, и он не желал, чтобы при встрече с ними онасгорала от стыда.

Но Уитни не догадывалась о мыслях Клейтона, поскольку, какобъяснил дворецкий, уже уехала домой. Проклятая дурочка! О чем она думает,устраивая подобные сцены! Теперь за это придется расплачиваться обоим! Он немог вернуться в залу без нее, иначе все немедленно поймут, что жена покинулаКлейтона в гневе и расстройстве, и тогда слухи поползут по всему Лондону. Личноему наплевать на все это. Именно Уитни пришлось бы нести всю тяжесть позора, нона такое у нее не хватит сил, иначе не покинула бы бал так поспешно! И он немог последовать ее примеру, поскольку она взяла экипаж!

К счастью, в эту минуту Эмили и Майкл Арчибалды вышли ввестибюль и попросили лакея подать их карету. Без лишних вопросов и замечанийони довезли Клейтона до городского дома, где тот и провел весьма неприятнуюбессонную ночь. Перед глазами то и дело вставала Уитни в сверкающем золотомплатье, открывавшем почти до сосков ее налитые груди. Она надела его нарочно,чтобы подразнить Клейтона, и, видит Бог, ей это прекрасно удалось. Разве не емупришлось весь вечер стоять рядом, наблюдая похотливые взгляды мужчин,прикованные к соблазнительно обнаженной кремовой плоти!

Не надень она этот проклятый наряд и не сними обручальноекольцо, не будь ее волосы такими густыми и блестящими и не выгляди она такойошеломляюще прекрасной и желанной, Клейтон никогда бы не принял молчаливогоприглашения Мари и не подумал выйти на террасу.

Клейтон не вернулся в поместье ни назавтра, ни в следующиедва дня. Правда, он и не провел эти дни, сплетаясь в объятиях с МариСент-Аллермейн на широкой постели, как это представлялось в воспаленном,измученном воображении Уитни. Все эти три дня он оставался в лондонском доме,впадая попеременно в состояние праведного гнева и тихой задумчивости. Ночи егопроходили в клубах за карточной игрой, На третью ночь, уже почти передрассветом, глядя в окно, выходившее на окутанный туманом внутренний двор,Клейтон принял несколько решений. Прежде всего непонятно, почему, черт возьми,он должен взять на себя труд обзаводиться любовницей, подыскивать ей дом, чтообязательно придется сделать теперь, когда он женат. Он имел несчастье взять вжены потаскуху, но потаскуху с чудесным, соблазнительным телом, при одной мыслио котором кружилась голова. Так зачем любовница, когда у него есть Уитни? И онне собирается жить как чертов монах и к тому же гостем в собственном доме!