А влюблённый в меня принц помогать не собирается. Он действительно решил, что может заставить меня выйти за него? Жить здесь? В этом разноцветном мире, странном и чужом? Как? Из одной только жалости к первой любви Его надменного Высочества? Я же не виновата, что его угораздило в меня влюбиться! Кстати, очень мне интересно, почему? Идеалом местной красавицы, если судить по невесте старшего принца, я точно не соответствую. Морально тоже вряд ли подхожу...

Я была уверена, что поступаю правильно, и если уж приходится выживать, то каждый сам за себя. Ну да, прониклась я жалостью и гордостью (ах, прекрасный принц, мечта здешних красоток в меня втюрился), вздохнула (раз полюбил - надо соответствовать), сложила лапки и осталась в этом мире, быть может уговорив венценосного жениха отправить весточку моим маме с папой, чтобы, дескать, домой не ждали? Обалдеть, мама точно с ума сойдёт. А ведь у неё сердце слабое.

Нет-нет-нет, всё я правильно сделала. Только...

Разве может быть правильным выбор, после которого стыдно? Я обидела Вильгельма. Он хорошо ко мне отнёсся, он хотел меня защитить, а что помогать не стал - так знает же, что, если поможет, я уйду домой и не вернусь. Раз влюбился -не отпустит, пока не разлюбит, это же естественно. Но не могу я ждать, когда это у него пройдёт!

Пока я терзалась, Стивен во сне посвистывал - в унисон светлячкам. В небе, если долго смотреть, звёзды начинали кружиться, как узоры в калейдоскопе. Было тепло и приятно пахло мёдом, наверное, от цветов. Луг Вильгельм окружил какими-то защитными заклинаниями - сверкало будь здоров, но вроде бы есть надежда, что ни один враг не пройдёт. Так мне Стивен сказал вместе с пожеланиями спокойной ночи. Ещё добавил: «Ты, Вик, не бойся, и если кто тебя укусит, так это жук. Они здесь все неопасны, не волнуйся».

Жуков тоже Вильгельм шуганул, они от моего спального мешка (спасибо Стивену, захватил из Валенсии) улепётывали так, что даже светлячки на время замолкли. Последнее, кстати, остались. И хорошо, они милые, так красиво мерцают и уютно стрекочут...

Вильгельм несмотря ни на что по-прежнему заботился обо мне. Наколдовал кружку горячего шоколада и сладкий пирог перед сном, потому что я пропустила ужин. Даже как-то сделал мягче мой спальный мешок, а то с непривычки на земле спать было жестковато.

Но не сказал мне с тех пор ни слова. Обиделся. И теперь мне очень стыдно. Эх, он ко мне со всей своей эгоистичной душой, а я... от него.

Что же делать?

Я не знала, потому и мучилась. То есть сначала я вертелась в спальнике (что не так легко, как кажется), потом, пыхтя, из этого спальника выпутывалась и, наконец, принялась бродить по лугу. Подальше от спящих. Ну не могу я спокойно лежать, когда в душе раздрай! Дома я бы сразу занялась чем-нибудь полезным, например, помыла пол или сготовила французский киш. А если бы не помогло, отправилась бы мыть квартиру брату. Ох, как он любит, когда у меня душевный раздрай! Время от времени звонит, спрашивает: “Вик, ты там ещё ни с кем не рассталась? А то у меня завтра свидание, а дома свинарник. Ты не поможешь? Нет? То есть как ещё не рассталась? Хм, а дай-ка номерок этого донжуана, я с ним поговорю, и он быстро тебя бросит. Не дашь? Тогда сейчас в соцсетях его найду”. Именно поэтому родной брат у меня в вечном бане что “ВКонтакте”, что в “Facebook”, да и вообще везде. Думаете, он шутит? Чёрта с два, я так с двумя своими бывшими рассталась. Впрочем, оба, кажется, только того и ждали.

Но да, брат у меня - тот ещё кадр.

Я вспоминала его, пока шагала по цветам, вспугивая светлячков. Неужели я могу никогда больше его не увидеть? Если у нас со Стивеном ничего не получится... Это всё ведь не игра. Это совсем не игра! Боже, а если меня и правда могут здесь убить!

Да, я тогда впервые это осознала и ещё никогда не была так близка к панике.

- Виктория, что случилось? - тихо спросил Вильгельм. Он стоял совсем рядом. Наверное, давно уже за мной наблюдал, просто я за своими страданиями не замечала.

А потому подпрыгнула от неожиданности и чуть не упала в заросли лопуха. Какого-то очень большого лопуха, с пол меня ростом. Какие всё-таки огромные в этом мире растения!

- Извини, - Вильгельм поднял руки, показал мне открытые ладони. - Я не хотел тебя пугать. С тобой всё в порядке?

Нет. Со мной не всё в порядке.

Я обхватила себя руками, постаралась поймать его взгляд, но лунного света не хватало, и на месте глаз Вильгельма я видела только глубокие тени. Жутковатые.

- Я. . . Я обидела тебя. Прости. - И замолчала.

Я думала, он хоть что-то скажет. Но он просто стоял и смотрел на меня. И тоже молчал.

Тогда у меня вырвалось:

- Я просто очень хочу домой.

Обычно, слыша это, Вильгельм тут же заводил шарманку: я сделаю тебя счастливой, ты ещё просто не понимаешь, как тебе повезло, позволь мне о тебе позаботиться, доверься... Каждый раз при этом я чувствовала себя пойманной в клетку птицей. Кто её отпустит, если она такая забавная? И кормить будут хорошо, и заботиться, да. Только не отпустят.

- Я знаю.

У меня защипало в носу, и перед глазами всё вдруг расплылось от слёз. Конечно, он знает, я ему сто раз говорила. Только... Чёрт, я очень, очень хочу домой! И рядом нет никого мне близкого, чтобы понял.

Наверное, поэтому я протянула руку единственному человеку, который оказался рядом.

Вильгельм стоял, не шевелясь, когда я подошла ближе, и только в последний момент осторожно коснулся моих пальцев. Наверное, он не ожидал, что я брошусь ему на шею. Да я и сама не ожидала, но мне так нужен был кто-нибудь, хоть кто-то, кто угодно... Вильгельм всего лишь оказался рядом.

Он замер сначала. Я не доставала ему до плеч, разве что на цыпочки бы встала, но так было неудобно, поэтому я всхлипывала куда-то в район его груди. В сорочку. Она приятно пахла травами и яблоком...

Потом он всё-таки обнял меня, осторожно, нерешительно. Крепко сжал, мне даже стало на мгновение нечем дышать. И шепнул:

- Я не могу тебя отпустить.

Я вытерла рукой лицо.

- Я знаю.

Звёзды танцевали у нас над головой, а вокруг - светлячки, которые всё никак почему-то не возвращались обратно в цветы. Кажется, они изображали спираль, и наверняка это было не просто так, а снова магическая штука, очередной волшебной барьер Вильгельма. Эти мелочи меня тогда не интересовали.

Вильгельм поднял мой подбородок и, глядя в глаза (теперь я хорошо его видела; конечно, мы же стояли так близко), сказал очень просто и очень спокойно:

- Я люблю тебя.

Что-то у меня внутри оборвалось, но я выдавила в ответ:

- Я знаю.

Он погладил меня по волосам.

- Ты должна быть моей. Мне больно без тебя.

Я непонимающе смотрела на него. Больно? Как? Для меня и для моих бывших, если им верить (порядочно их было, я влюбчивая), влюблённость была прекрасным светлым чувством. Отличным способом разнообразить школьную, а потом и университетскую рутину. Не нужно думать, с кем пойти на вечеринку, лёгкий адреналин при выборе подарка, ах да, и поцелуй - это очень приятно...