«Как счастлива и как наивна», – мысленно добавила она.

Как мог Уорвик так поступить с ней? Неужели у него нет сердца? Как он посмел навязчиво с ней флиртовать, ведь он буквально силой влюбил ее в себя!

Кэтрин закрыла глаза. Она не могла в это поверить. Она снова допустила страшную ошибку – отдала свое сердце мужчине, который ее обманывал.

Перед ее мысленным взором прошли события последних дней, она вспомнила, как открыла записную книжку Уорвика, как почти узнала этот почерк. Ну конечно! Тот же почерк, что и в письмах Лорны, только более торопливый, неаккуратный. Ну почему она не заметила этого сразу? Улики просто бросались в глаза. Может быть, она сознательно отказывалась видеть их?

Но самую сильную боль причиняло Кэтрин воспоминание о том, что она полностью доверилась ему. Они были вместе всего пару дней, но она искренне поверила в то, что между ними существует связь, что они созданы друг для друга. Она чувствовала себя рядом с Уорвиком в безопасности, чувствовала, что ее любят. Неужели все это было притворством? Неужели она всего лишь стала участницей извращенного эксперимента? И когда же все это началось? С ее первого письма или в какой-то момент после него? Наверное, Уорвик приехал в Перли специально для того, чтобы выставить ее идиоткой! Эта мысль была невыносима.

Вдруг в комнату постучали.

– Кэтрин! – донесся из коридора голос Уорвика. – Кэтрин! Впусти меня! Нам нужно поговорить.

Он постучал снова и, не получив ответа, подергал за ручку.

– Пожалуйста! Ты должна дать мне возможность все объяснить.

Объяснить? Что он хочет ей объяснить? Что он посмеялся над ней? Она и так это знает!

– Уходи, Уорвик, – тихо произнесла она, так тихо, что он все равно не смог бы услышать.

Она продолжала сидеть неподвижно, закрыв глаза и не слыша ни стука, ни его слов, пока он наконец не ушел.

Но Кэтрин по-прежнему не шевелилась, не зная, что делать дальше. Затем она встала, нашла мобильный телефон и вызвала такси. Она понимала, что невежливо уезжать, ни с кем не попрощавшись, особенно с дейм Памелой и Робин, но это был единственный выход.

Уорвик проснулся с головной болью, которая не имела никакого отношения к похмелью. Он застонал и перевернулся на бок. Очень хотелось спать, но он знал, что нужно встать. Надо снова попытаться поговорить с Кэтрин.

Вскочив с постели, он принял душ, побрился, оделся и вышел из комнаты с решимостью человека, которому предстоит справиться с неотложным делом. Было еще довольно рано, и он обрадовался, что в коридоре никого нет и никто не сможет ему помешать. Сейчас он просто не в состоянии вынести встречу с болтливой Дорис Норрис или с миссис Сомс.

Через несколько секунд он был уже у спальни Кэтрин, но сразу понял: что-то не так. Дверь была открыта, в замке торчал ключ.

– Кэтрин? – окликнул он, заглядывая в комнату.

Занавески отдернуты, кровать застелена. Он сразу догадался, что в ней не спали. Кэтрин уехала.

Он подошел к окну и взглянул на сад и озеро. Все кончено, он все испортил. Что теперь делать, как все исправить? И можно ли вообще что-нибудь исправить? Он не был в этом уверен. Жизнь оказалась гораздо сложнее его романов. В романе, если он оказывался слишком запутанным, можно было вернуться назад и стереть ненужное. Но в реальности это невозможно. В жизни не существует кнопки, нажав которую можно удалить неприятную сцену. Ты не можешь надавить клавишу возврата, избавиться от опрометчивых слов. Приходится жить с последствиями тех решений, которые ты принял.

Уорвик прижался лбом к окну, прохладное прикосновение стекла немного успокаивало. Кэтрин никогда его не простит. Но ее, конечно, нельзя за это винить. Будучи писателем, он привык смотреть на вещи с разных точек зрения и прекрасно понимал, почему ей теперь не хочется ни видеть, ни слышать его – никогда! И еще он понимал, что не сможет жить без нее. Он ее любил. Он никогда никого не любил так сильно и сейчас готов был убить себя за то, что поставил любимую в такое ужасное положение.

Надо помириться с ней. Как это сделать, Уорвик представления не имел и, уж конечно, не мог решить сейчас, пока не выпьет кофе. Поэтому он вышел из комнаты Кэтрин и отправился вниз в поисках завтрака.

Первым, кого увидел Уорвик, спустившись в холл, был дворецкий Хиггинс.

– Доброе утро, – начал Уорвик. – Мисс Спаркс благополучно доехала до отеля вчера вечером?

Хиггинс кашлянул.

– Боюсь, мадам была не в таком состоянии, чтобы куда-либо ехать, сэр.

– Что значит – не в таком состоянии? Так она еще здесь? – в ужасе воскликнул Уорвик.

– Здесь, сэр. Мы решили, что лучше всего будет уложить ее спать, поэтому постелили ей в Западной гостиной.

– Можно с ней увидеться?

– Разумеется, сэр. – Хиггинс жестом указал в сторону бокового коридора. – Я принесу вам кофе, сэр.

– Спасибо, – поблагодарил Уорвик. – Сейчас это именно то, что нужно.

Надя, точно так же, как вчера Джейс, спала на диване, укрытая толстым пуховым одеялом. Уорвику не хотелось ее будить, но в то же время его одолевало непреодолимое желание схватить ее и трясти до тех пор, пока у нее не оторвется голова.

– Надя! – позвал он.

Ответа не было.

– Надя!

Из-под одеяла послышался негромкий стон, затем на Уорвика уставилась пара мутных покрасневших глаз. Внешность Нади сейчас могла шокировать кого угодно, только не Уорвика: он уже много раз видел ее после бурных попоек. Волосы стояли дыбом, отчего голова напоминала цветок чертополоха, губная помада смазалась, вокруг рта красовалось алое пятно. Вид был устрашающий.

– О, моя голова! Моя бедная голова! – пожаловалась она.

– Твоя голова? Ты стонешь из-за своей головы? А как насчет моего сердца, Надя?

Она слегка растерялась:

– А что у тебя с сердцем, Уорвик? Ты болен?

– Нет, я не болен, – отрезал он. – Это было иносказательное выражение.

– Пожалуйста, не надо больше иносказательных выражений. Сейчас для этого еще слишком рано. Мне нужно выпить кофе.

– Мне тоже, – буркнул Уорвик. – Хиггинс сейчас принесет.

– Это тот симпатичный дворецкий?

– Симпатичный? Да ему, наверное, семьдесят лет!

– О боже, – пробормотала Надя. – Однако после нескольких коктейлей он показался мне симпатичным.

– Надя!

– По-моему, я с ним заигрывала вчера.

Уорвик в отчаянии уронил голову на руки:

– Я до сих пор никак не могу поверить, что ты все выболтала.

Надя отбросила одеяло и села.

– Извини, – сказала она. – Понятия не имею, что на меня нашло.