— В самом дырок нет, и ладно! — хмыкнул я, поднимаясь. — В себя пришел? Тогда пошли к дому, а будешь сидеть на камнях — радикулит заработаешь.

Толкнув потемневшую от времени, но крепкую деревянную дверь, мы вошли в дом.

— Заходи кто хочешь, — хмыкнул Ромка, осматривая помещение, — бери что хочешь.

Я в ответ молча пожал плечами: не очень-то и походишь тут, когда вместо овчарки дом сторожевые медведи охраняют… Как и ожидалось, жилище пустовало. И судя по слою пыли, равномерно покрывавшему все вокруг — не меньше пары месяцев. Всего одна комната с просторным низким ложем, застеленным шерстяным одеялом. Здоровенная, сложенная из дикого камня печь отгораживала кухню со свисающими с потолка гирляндами сушеных грибов, крепким столом и задвинутым под него таким же массивным табуретом. Я открыл заслонку печи. Внутри обнаружилась кучка седых углей и одинокий чугунок, до середины заполненный покрытой плесенью кашей. Лишнее подтверждение, что хозяин давно отсутствует. Оставив чугунок на столе, вернулся к Ромке. Тот уже запер входную дверь найденным в углу массивным засовом и теперь осматривал стоящий в углу широкий двустворчатый шкаф с примкнутым к нему верстаком.

— Нашел что интересное? — спросил я, заприметив на ложе совсем не вписывающийся в интерьер предмет. Там лежала обычная земная тетрадь в коленкоровом переплете. Я поднял находку. Ну да, общая тетрадь: толстая, наверное, еще и в клеточку… Откуда она здесь? Аборигены с бумагой знакомы, хотя и не везде книги есть, но это?.. Похоже, мы нашли земляка. Даже не так — Земляка. Который с Земли. Интересно, где ты сейчас, Миклухо-Маклай здешнего розлива? Из задумчивости меня вывели пронзительный скрип петель и грохот.

— Ну, я это… — смутился оболтус, стоя возле оторванной дверцы шкафа, — я только посмотреть хотел…

— Посмотрел? И что там?

Вместо ответа Ромка вытащил из шкафа… стеклянную реторту.

— Бать, наш отшельник, походу, алхимией увлекается. Тут этого добра — завались. Целая лаборатория!

— Не удивительно. Это наш соотечественник. — Я показал Ромке найденную тетрадь. — Ладно, я тут пока осмотрю все, а тебе — наряд по кухне. Проинспектируй хозяйские закрома: может, найдешь что из съестного. За дверь не суйся, мало ли кто там еще бродит…

Ромка горестно вздохнул и, ворча что-то о махровой дедовщине, отправился на кухню. Я же подошел к шкафу. Ну да, нижние полки заставлены всякой химической посудой: реторты, торчащие из подставок пробирки с разноцветным содержимым и совсем пустые; металлическая ступка с пестиком, перегонный куб и спиртовка. В отдельном деревянном пенале оказались всякие захваты, ложечки, несколько скальпелей, пинцеты… И все — земное. Подставки для пробирок — пластиковые, да и сама посуда столь до боли знакомая, ни с чем не спутаешь. Алхимия во многих мирах практикуется, в том числе — в Академии КС, но везде посуда для работы имеет свои, характерные лишь для этого мира формы, как и материалы изготовления. В той же лаборатории КС всё — из голубоватого фарфора, необычайно прочного, хотя сквозь тонкие стенки проходит свет; в других мирах встречается посуда из металлов, керамики, минералов — в силу сложившихся традиций и доступности материалов. Но из стекла химические приборы делают исключительно на Земле. Похоже, будет у меня с этим попаданцем серьезный разговор, как домой вернется. Если вернется. Тот же медведь указывал на сомнительность такой версии. Ладно, поживем — увидим. Я задумчиво посмотрел на тетрадь и решительно положил на верстак. Позже прочту, а сейчас кишки марш играют. Пойду дежурного по кухне проведаю…

К моему удивлению, Ромка вполне справился с растопкой печи, благо дрова предусмотрительный хозяин аккуратно сложил у стенки. На столе красовался налитый до половины чистый котелок — интересно, другой нашел или тот почистить успел? Рядом горкой лежали сушеные грибы, пара мешочков с крупами, несколько широких, деревянной твердости, сухарей из темного хлеба, небольшой горшочек, судя по всему — с топленым маслом. Или, что вероятнее — жиром. Сам кашевар у противоположной стены увлеченно копался в огромном ларе. Вынырнул с пучком каких-то трав и еще одним мешочком. Разложив все на столе, принялись изучать доставшееся нам богатство. Если с крупами и жиром разобрались быстро, а травы имели пряный аромат, то в последнем мешочке оказалось нечто темное и зернисто-сыпучее. Я высыпал несколько комочков на ладонь, понюхал, растер в пальцах…

— Ну что, боец, на ужин у нас сегодня каша с грибами и, — я подбросил на ладони мешочек, — сушеным мясом!

…Сытый Ромка посапывал на кровати, а я устроился на кухне с тетрадкой. За окном громыхнуло, сверкнула молния. По заменяющим тут стекло пластинам прозрачной слюды забарабанили, расплываясь мутными кляксами, дождевые капли. Я взглянул на часы. До вечера еще далеко, но из-за набежавших туч в домике стало намного темнее. Пришлось зажечь шарик-светляк и подвесить его в воздухе. Так-то лучше. А вот с записями в тетрадке все оказалось не так просто. Почерк у отшельника был медицинским, или по-народному — писал как курица лапой. Поломав глаза еще немного, вспомнил, что у меня свой доктор есть, может, у него получится? Я вздохнул и пошел будить сына.

— Ром, просыпайся.

Тот в ответ перевернулся на другой бок.

— Рота, подъем!

Он приподнял голову:

— Чего тебе, па?

Я сунул ему под нос тетрадь. Тот машинально цапнул, а потом недоуменно уставился на меня заспанными глазами.

— Там таким почерком написано, что я в жизни не разберу. Может, ты как медик осилишь?

Сын лишь хмыкнул, сел и открыл дневник. Потер ладонями глаза, зевнул.

— Ладно, гляну.

Мы поменялись местами: теперь Ромка занял место за столом, а я растянулся на ложе, разглядывая сучки на небеленом дощатом потолке. И как-то незаметно провалился в сон…

— Батя! — Голос сына вывел меня из дремы.

Я сел на кровати и уставился на смущенно мявшего тетрадь Ромку.

— Чего вычитал? — Я взъерошил пятерней шевелюру и потянулся. — Вид у тебя, словно мамину любимую вазу разбил.

— Не я разбил. Мы разбили.

— Не понял юмора. Ты о чем?

— Медведя помнишь? — Рома протянул мне тетрадь. — Так это и был наш отшельник. Игорь Поморник, бывший фармацевт. Тридцати шести лет от роду.

Опа, приплыли… Сон упорхнул, как и не было. Единственный человек, который мог помочь мне, лежит сейчас на тропинке, под дождем. Немножко мертвый, как говорят в Одессе.

— Рассказывай.

— Если коротко, то хозяин домика раньше жил и трудился где-то в Омске. Ничего необычного: работа-дом-работа, по выходным — футбол по телевизору, пиво с друзьями. А потом что-то случилось и оказался он тут. Вместе с половиной своей аптеки. Пишет, что ничего не понял: вдруг за входной дверью бабахнуло, когда лекарства сортировал; он еще подумал, что взорвалось что-то на улице. Вышел поглядеть, а вместо родного города вокруг — пустырь, а стену аптеки как бритвой срезало. И пятачок асфальта перед входом. Тут чувак и офигел.