Так или иначе, но я произнес короткую молитву за упокой души человека, который имел несчастье умереть минуту назад. Впрочем, отчего бы не сказать, что тем самым я ему помог? Ведь надежда на избавление от юдоли скорбей куда ценнее бессмысленной жизни, каковую он влачил на улицах Хеза.

Наконец я добрался до дворцовых ворот, и стражники без слова впустили меня на епископское подворье. Аккуратно усыпанная щебнем аллея вела меж высокими кипарисами, что отбрасывали длинные тонкие тени. Я слышал щелканье садовых ножниц: садовники подстригали епископскую изгородь и кусты в форме чудных зверей; еще я слышал тихий плеск фонтанов. В епископских садах воздух свеж и живителен: сколь радостно было дышать здесь полной грудью. Белый дворец епископа Хез-хезрона сиял на солнце, а его крытые серебром купола светились отраженным блеском – словно стояли в огне.

Канцелярия находилась в трехэтажном доме, стоявшем справа от дворца. У ступеней стояла еще пара стражников, в скрытых под широкими плащами кольчугах и с двухметровыми алебардами в руках. Как и предыдущие, эти лишь мельком взглянули на меня и без слов впустили внутрь. Успели уже привыкнуть к моему виду.

Приемная самого епископа находилась на втором этаже, и именно там, во внутренней канцелярии, я ожидал, день за днем. От апартаментов Герсарда меня отделяла всего пара дверей. Я спокойно уселся на деревянной лавке и кивнул работавшему за столом канцеляристу.

– Его Преосвященства еще нет, инквизитор Маддердин, – сказал тот. – И не знаю, будет ли нынче.

– Что ж, – вздохнул я. – Тогда подожду.

Он кивнул и снова погрузился в бумаги, что громоздились на его столе. И тогда-то внутрь размашистым шагом вошел не кто иной, как сам достойный каноник. А за ним – пара одетых в черное клириков с бледными лицами; каждый нес какие-то книги и свитки.

– Его Преосвященства нет, – сухо произнес канцелярист, и из тона я понял, что священник ему не нравится.

– Подожду, – рявкнул каноник, поглядев на меня с явным неудовольствием.

Я ответил ему тем же, не поднимаясь с лавки, а он таращился на меня и все сильнее наливался багрянцем.

– Инквизитор Маддердин, – прошипел он наконец. – Может быть, вы встанете пред лицом представителя Церкви?

– Хватит и того, что вы стоите, дорогой каноник, – ответил я и уселся поудобней.

Из-за бумаг послышалось тихое фырканье канцеляриста. Но каноник не мог отступить. Ведь, помимо прочего, к разговору прислушивались двое его людей.

– Маддердин, – прошипел он. – Тотчас выйди прочь и обожди за дверью. Вот ведь, всюду лезет эта инквизиторская голытьба… – добавил, обращаясь к своим помощникам.

Мне было интересно: хоть кто-то из моих братьев-инквизиторов послушался бы сего дурацкого приказания? Похоже, священник воистину утратил терпение или разум, коль решился на столь примитивную грубость. Но он выбрал для этого крайне неподходящего человека. С меня было довольно и того, что мною помыкал, как хотел, Его Преосвященство епископ. Поэтому, не чинясь, я сказал канонику, куда именно он может запихнуть свои приказания, а потом емкими солдатскими словами пояснил, кем были его родители и каким образом его мать ухитрялась обслуживать трех клиентов за раз.

Из-за всего этого я не услышал, как скрипнула дверь и на пороге встал епископ. Но, видимо, он был нынче в хорошем настроении, поскольку лишь рассмеялся.

– Здравствуй, Мордимер, – сказал весело. Миновал отца-каноника, лицо которого покраснело так, словно его вот-вот хватит удар. – Хорошо, что ты уже здесь, мой мальчик с невоздержанным язычком.

Я вскочил.

– К услугам Вашего Преосвященства, – ответил, согнувшись в поклоне.

– Ну, ступай за мной, – приказал он ласково, а потом глянул на каноника. – Как закончим, я тебя вызову, – сказал сухо.

Епископская приемная была обставлена скромно. В первой комнате – полукруглый стол и шестнадцать резных кресел. Здесь происходили все большие совещания и встречи. Правда, скажем честно, случались они нечасто, поскольку епископ не любил разговаривать в суете и предпочитал встречи в узком кругу, вдвоем-втроем. Для таковых встреч была отведена вторая комната, где стоял огромный палисандровый стол со столешницей размером с палубу ладьи. Епископ усаживался за дальним его концом, в кресле с резными львиными головами, а гостям предлагал противоположный. В комнате были еще два набитых бумагами секретера, полка с книгами – на всю стену – и маленький шкафчик, в котором за стеклом посверкивали хрустальные бокалы и бутылочка-другая хорошего вина. Все прекрасно знали, что епископ любит время от времени прикладываться к винцу и порой, к концу дня, не способен выйти из канцелярии на своих двоих.

– Ну что, Мордимер? – спросил он, позволив мне сесть. – Надоело безделье?

– Рад быть полезным Вашему Преосвященству, – ответил я вежливо.

– Знаю-знаю. – Он коротко насмешливо фыркнул и покрутил перстень на пальце. В перстень этот вставлен был кусочек камня, на который ступил Господь наш, сходя с распятия Своей муки. – Полагаю, кое-что нынче нашлось бы и для тебя.

Я навострил уши. Подобные слова могли обещать как хороший приработок, так и множество проблем, связанных в том числе и с угрозой жизни.

– Твои мальчуганы нынче в Хезе? – спросил епископ.

– Увы, Ваше Преосвященство, они получили задание за городом, и вот уж месяц как их нет.

– Хм-м. – Епископ в раздумье потер свой крупный, чуть покрасневший нос картошкой. – Ну тогда придется тебе самому, – глянул, словно оценивал мои силы.

– К услугам Вашего Преосвященства, – ответил я уверенным голосом.

– Да-да, – вздохнул Герсард. – Но потом, когда не справишься, не говори о несчастливых обстоятельствах. – Он в шутку погрозил мне пальцем.

Потом глянул в сторону стеклянного шкафчика, где красовались хрустальные кубки и бутылка вина, вздохнул и отвел взгляд.

– А ты знаешь, что молоко и вправду помогает? – спросил меня. – Ну от этой моей проклятущей язвы. Ты был прав, сыне. – Он задумался на минутку. – Знаешь дело Фолькена? – спросил кратко.

– Нет, Ваше Преосвященство, – ответил я, довольный, что епископ запомнил мой совет – сколь простой, столь и действенный – относительно лечения язвы. – Инквизиторы не занимались допросами, их проводил мастер Фолькен под надзором отца-каноника.

– Это мне известно слишком хорошо, – буркнул епископ. – Я ведь сам ему поручил. – Он махнул рукою в сторону двери, имея в виду ожидавшего там каноника. – А он даже палача не сумел проконтролировать! Негодяй!

Герсард поднялся, тяжело дыша, подошел к одному из секретеров. Вытащил тонкую пачку бумаг и бросил на стол.

– Запись следствия, проводимого против двух еретиков, – сказал. – Оба были с юга, из монастыря Нищих Братьев в Пеллерине. Это странное дело, Мордимер. – Он забарабанил пальцами, а взгляд его блуждал где-то поверх мой головы. – Просмотри-ка хорошенько показания и завтра доложи, что обо всем этом думаешь.