— Горазд ты сегодня на шутки.

— Эти шутки для полсвета плохо кончились.

— А-а, опять ты за своих комиссаров.

— Не мои они, нога им за ногу. Но ты остерегайся.

— Не пугай перед сном.

— Ох, Юрик, будь осмотрителен. И упаси тебя Бог лукавить, а пуще выгораживать кого. Береги прежде себя, тогда и сатану не так прогневишь… Запомни, что я тебе сказал.

Юрка сидел ни жив, ни мертв. Как будто рядом в темноте затаилась страшная и недобрая сила. Она не лезет на свет, но едва он погаснет, войдет в тебя с дыханием, поселив в душе вечный страх.

Дед, шаркая, ушел в дом.

Юрка настороженно смотрел в ночь… Ночь, простершую свое царство во все стороны земли… Ночь, чей недолгий покой берегли в этот час: вечное небо, молодое лето и близкие, разгоревшиеся к полуночи, звезды.

Часть вторая

Смятение

5

Сергей Андреевич лишь по крайней нужде ездил летом на поездах.

В скученном купе он не знал, куда деться. Зимой обычно отлеживался на верхней полке, однако, в жару, когда от кондиционера шли ледяные волны, позволить себе такого не мог.

Но в конце мая, когда зачастили дожди и резко похолодало, Сергей Андреевич без колебаний приобрел билет на фирменный поезд.

Он любил ездить в Новочеркасск именно «Тихим Доном»; с вечера попив чаю, стоять до самой Рязани у окна, а утром, открыв глаза, видеть совсем другой пейзаж, похожий на окрестности любимого города.

В купе оказались одни женщины, всю дорогу ноющие о порядках столичной торговли, дороговизне и вообще грязной и неприветливой Москве.

Сергей Андреевич обозревал забитые узлами проход и антресоли, усмехаясь про себя. Сварливых женщин он понимал. Столько лет провинция паслась в Москве, что теперь любые ограничения для приезжих воспринимаются как вселенская трагедия.

Вертоусов избегал дорожных знакомств. Но скуки ради разговорился с мужчиной из соседнего купе. Живые глаза не шли к его полной фигуре, обтянутой ношеным спортивным костюмом. Подсел он в Воронеже и тоже, как и Вертоусов, изнемогал от жалоб своих попутчиц.

— Не нравится, не ездите, — чуть шепелявил он. — Попривыкли отовсюду тащить. Ругать ругаются, а через месяц снова навострят лыжи в Москву.

— Вы-то налегке? — просто так спросил Сергей.

— А что может быть в Воронеже, чего нет в Новочеркасске? — улыбнулся тот в ответ.

Аркадий — так звали добродушного толстяка — развлекал его анекдотами, и Сергей от души хохотал, коротая время.

— Едешь к кому? — незаметно перешел он на «ты».

— В гости. Мать, сестра. — Живые глаза Аркадия на секунду стали печальными, но Сергей решил, что это ему показалось, потому что балагур, посмотрев вслед проводнице, вспомнил к месту смешную историю.

— Твои в каком районе живут? — допытывался Сергей.

— На проспекте Ермака. Дом старинный, жактовский, потолки высоченные, думаю заодно помочь с ремонтом.

Он оставил Сергею телефон и адрес родственников.

— Вряд ли времени хватит, — поблагодарил Вертоусов. — В детстве жил в Новочеркасске, и повидать надо многих.

— А я на днях получил официальное приглашение. Ты в шестьдесят втором не жил там?

— Мы уехали год спустя.

— Погоди-ка, — заинтересовался Аркадий. — А не в связи ли с тем «фестивалем» катишь в донскую столицу?

— Отчасти, да.

Сразу потухшие глаза Аркадия утонули в морщинках.

— У меня в те дни брата убили… Нелепо.

— Разве других убивали в силу какой-то логики?

— Нет, ты не понял. Он погиб на другой день.

— Я не знал, что после второго июня еще были жертвы.

— Ты тогда еще мал был, — печально вымолвил Аркадий. — Да и много воды утекло с тех пор.

Сергею Андреевичу было неловко выспрашивать подробности у незнакомого прежде человека. Тем более нескромным было подчеркивать свое прямое отношение к той трагической истории.

Поезд замедлил ход, пропуская длинный товарняк. По другую сторону пути за узкой речушкой виднелся хуторок, и двое мальчишек лазили в воде под крутым берегом.

Вертоусов вспомнил, как он в детстве на Аксае искал с ребятами в норах налимов и боялся, что ухватит гадюку или ужа.

Нахлынувшая внезапно теплая грусть заполняла сердце сладостным томлением. И хотелось как можно дольше задержать это непередаваемое чувство.

Воспользовавшись тем, что проводница стала подметать, Сергей залез на свою полку.

Через несколько минут блеснул Северский Донец, зеленая и пышная дубрава его берегов. Как долог путь по воде и как близок на поезде! Еще совсем немного — и долгожданная остановка.

Сергей не мог представить, где он остановится и чем займется, когда приедет.

Неделю назад Калачев позвонил с несколько необычной просьбой прислать для больной матери клюквы. Как бы между прочим Юрий Васильевич сообщил, что впервые проводится день памяти жертв июня шестьдесят второго, и, если у Сергея появится желание, пусть звякнет перед отъездом. Он так и выразился «если появится желание», как будто такое немаловажное событие случается каждый год.

Но есть мелочи, не заслуживающие внимания. Ему лишь бы собственными глазами запечатлеть на всю жизнь долгожданный день Поминовения, как запечатлел когда-то на всю жизнь и тот черный день…

Сергей понимал, что обманывает себя, и если позволят обстоятельства, он независимо ни от чего с удовольствием поживет немного в любимом городе.

Девять незабываемых лет прожил он в Новочеркасске, а кажется, что и родился здесь. И даже сейчас, по прошествии стольких лет, иногда ловит себя на мысли, что дом его — в Новочеркасске, где его ждут не дождутся, и стоит только взять билет…

Сергей Андреевич уткнулся в подушку. Почему так получилось? Отчего судьба, вознаградив его за долгие мытарства снова пришедшей «оттепелью», не в состоянии вернуть самого дорогого. Как все-таки мало надо для счастья, но это малое перевешивает все остальное, и ты покоряешься ему, как бы оно ни трепало душу и не терзало сердце.

После Шахт Вертоусов сдал белье и уже не отрывал глаз от окна.

Аркадий, в светлом костюме, при галстуке, поминутно вытирал пот.

— Застрянем где, заживо испекусь.

Сергей Андреевич сверился с расписанием. Они опаздывали не более, чем на четверть часа.

— Я первым делом пойду в собор, — строил планы Аркадий. — Дух захватывает от красотищи. Сегодня что — первое июня? Вроде праздника никакого нет. Но все равно схожу. А какой памятник…

— Подъезжаем, — перебил Вертоусов. — Это же электровозостроительный.

— Да-да, — высунул голову Аркадий. — Отсюда всё и началось. Завод Буденного… Слава богу, имя маршала конницы убрали.

Сергей Андреевич взял тощий портфель.

— Пошли потихоньку, будем первыми. Терпеть не могу, когда пассажиры перед тобой баулы выгружают.

…Первое, о чем подумал Юрка, когда открыл глаза, — как в далеком Чили закончился футбольный матч между Уругваем и Югославией. Он