Он вспомнил, как они встретились однажды вечером в железнодорожном вагоне, когда Гарольд возвращался после встречи с избирателями на северо-западе. Они ехали вдвоем, Эрл прилично выпил, а Саймон вел себя очень, очень дружелюбно. И был таким красивым… И пока поезд мчался сквозь ночь, они с Саймоном погрузились в мир, отрезанный от яркого света и лишенный обязательств. Министр делал вещи, которые еще несколько лет назад могли привести его в тюрьму и которые возможны лишь между пришедшими к согласию взрослыми – да и то частным образом, а не в вагоне британской железной дороги в двадцати милях от Бирмингема.

Эрл, шатаясь, вышел из поезда на вокзале Юстон, сунул юному попутчику в руку две двадцатки и провел ночь в своем клубе. В тот вечер он не мог вернуться домой, который делил со своей больной матерью.

Он не видел Саймона в течение следующих шести месяцев, пока тот не объявился у входа в здание парламента и не спросил у полицейских, где он может найти Эрла. Когда запаниковавший министр появился, юноша не стал устраивать публичного скандала, а объяснил, что узнал Гарольда во время одной из политических передач по телевизору, и в очень мягкой форме попросил денег. Политик оплатил его расходы на поездку в Лондон и пожелал всего хорошего.

Саймон вернулся через несколько недель, и Эрл понял, что передышек больше не будет. Он попросил незваного гостя немного подождать и провел десять минут, спрятавшись в своем кабинете, который так любил. Он понимал, что юноша угрожает всему, что стало ему дорого.

Так и не сумев принять удовлетворительного решения, министр отправился в офис Главного Кнута и рассказал, что внизу сидит юноша, который шантажирует его за короткий и глупый роман, случившийся между ними много месяцев назад. Теперь ему конец.

– Все в порядке, – ответил на это Уркхарт. – Не беспокойся, Гарольд, подобные вещи случались во время отступления из Дюнкерка, не говоря уже о коридорах, соединяющих разные комитеты. Покажи мне маленького засранца.

Фрэнсис сдержал свое слово – он был просто великолепен. Представившись парню, Уркхарт предупредил его, что если тот не покинет здание через пять минут, он вызовет полицию и его арестуют за шантаж. Затем Главный Кнут сообщил юноше, что в подобных случаях арест и последующий суд проводят так, чтобы избежать огласки. Никто не узнает, кого ты собирался шантажировать, и совсем немногим станет известно, сколько времени ты проведешь за решеткой. Долго убеждать Саймона не потребовалось: он сказал, что совершил страшную ошибку, и с невероятной быстротой исчез из здания парламента и из жизни Гарольда Эрла. Однако Уркхарт переписал данные из его водительского удостоверения – на случай, если он будет продолжать устраивать проблемы и его нужно будет найти.

А теперь молодой человек вернулся и устроился в первом ряду, приготовившись предъявить самые неожиданные требования, которые возникали в лихорадочно работающем воображении Эрла. Он никак не мог забыть о присутствии Саймона, и его речь разочаровала сторонников. Нет, политик сказал все нужные слова, написанные крупным шрифтом на листках бумаги, но казалось, будто в это время он находится в каком-то другом месте.

Верные сторонники все равно с энтузиазмом аплодировали, когда Гарольд закончил, но даже это ему не помогло. Мэру пришлось буквально затащить политика в зал, чтобы тот пожал руки людям, персонально желавшим ему успеха. Они радостно кричали, целовали его, хлопали по спине, и толпа тащила его к Саймону, который смотрел на него юными, но все понимающими глазами. Эрлу казалось, что бурный поток несет его к вратам ада.

Впрочем, Саймон не стал устраивать сцену – он лишь тепло пожал Гарольду руку и улыбнулся, поигрывая золотым медальоном, висевшим у него на шее. Потом он исчез – еще одно лицо, растворившееся в толпе, – а Эрл сел в свою машину и поспешил вернуться в Лондон, где надеялся оказаться в безопасности.

Когда он вернулся домой, на холодной улице его поджидали двое мужчин.

– Добрый вечер, мистер Эрл, – заговорил один из них. – Симмондс и Питерс из «Миррор». Вы провели интересный предвыборный митинг. У нас есть текст вашей речи, но нам нужны красочные детали для читателей. Как реагировала аудитория? Вы можете что-то о ней сказать, мистер Эрл?

Министр образования стремительно проскочил в дом и захлопнул за собой дверь. Сквозь занавешенное окно он видел, что репортеры пожали плечами и направились к своему автомобилю, стоявшему на противоположной стороне улицы. Там они расположились, достали книгу и термос и приготовились к долгой ночи.

Когда на следующее утро, сразу после рассвета, Эрл выглянул в окно, они все еще оставались на прежнем месте. Один из них спал, надвинув на глаза мягкую фетровую шляпу, а другой просматривал воскресные газеты, которые заметно отличались от вышедших неделю назад. Избирательная кампания, находившаяся в состоянии глубокого кризиса после появления Уркхарта в рядах кандидатов и катастрофы Маккензи, снова набирала ход.

Более того, все больше членов парламента от правящей партии начали отвечать на вопросы.

«ВСЕ ВЫРОВНЯЛИСЬ!» – заявил «Обзервер», утверж-давший, что шестьдесят процентов правящей партии высказали свое мнение. Оказалось, что впереди примерно с равным количеством голосов идут трое: Сэмюэль, Эрл и Уолтон, а Уркхарт отстает от них совсем немного. Маккензи бесследно исчез – как и небольшое лидерство Сэмюэля.

Эти новости не принесли Гарольду радости. Он провел бессонную ночь, расхаживая по дому и будучи не в силах успокоиться. Куда бы министр ни посмотрел, перед глазами у него вставало лицо Саймона. Кроме того, ему действовало на нервы присутствие двух журналистов. Что им известно? Почему они не уехали?

Когда первые признаки рассвета появились на сером и холодном ноябрьском небе, политик почувствовал себя окончательно вымотанным. Больше он не мог терпеть неизвестности. Он хотел знать.

Питерс толкнул Симмондса в бок, когда из дома вышел и решительно направился к ним небритый Эрл, кутавшийся в шелковый халат.

– Это всегда срабатывает, – сказал Питерс. – Они просто не в состоянии удержаться. Хотят знать наверняка, не могут сопротивляться соблазну, точно мышь, которая почуяла запах сыра. Посмотрим, что он скажет, Альф, и включи чертов магнитофон.

Министр образования тем временем подошел к их машине.

– Доброе утро, мистер Эрл, – выкрикнул Питерс в окно. – Не стойте на холоде, садитесь к нам. Хотите кофе?

– Что вам нужно?! – накинулся на журналистов Гарольд. – Почему вы за мной шпионите?

– Шпионим, мистер Эрл? Что за ерунда? – изобразил удивление журналист. – Мы всего лишь ищем возможность сделать наш материал более привлекательным. Вы – один из лидирующих кандидатов в важных выборах. Видели уже газеты? Теперь люди станут проявлять к вам постоянный интерес – все захотят узнать про ваши хобби, про то, чем вы любите заниматься в свободное время, про то, кто ваши друзья…

– Мне нечего сказать! – воскликнул министр.