– Быть может, нам лучше взять интервью у вашей жены? – спросил Симмондс и тут же хлопнул себя по лбу. – Господи, какой я дурак – вы же, разумеется, не женаты!

– На что вы намекаете? – резко спросил Эрл неожиданно визгливым голосом.

– Что вы, никаких намеков, сэр! Кстати, вы видели фотографии вашего вчерашнего митинга? Они получились очень удачными. Одну из них мы собираемся использовать для завтрашней первой страницы. Вот, посмотрите…

Из открытого окна машины высунулась рука и помахала перед носом Эрла глянцевой фотографией. Политик схватил ее и ахнул. На снимке он пожимал руку и смотрел в глаза улыбающегося Саймона. Все детали изображения были очень четкими, может быть, даже слишком. Казалось, кто-то подкрасил большие глаза Саймона, а его пухлые дерзкие губы стали темнее и сразу притягивали внимание. Пальцы юноши, играющие с висевшим на шее медальоном, были тщательно ухоженными, и он выглядел чрезвычайно женственным.

– Вы ведь хорошо знаете этого джентльмена, сэр? – поинтересовался Альф Симмондс.

Гарольд бросил фотографию в окно машины.

– Что вы пытаетесь сделать? Я буду все отрицать. Я обращусь с жалобой к вашему главному редактору! – пригрозил он репортерам, после чего бросился назад, к своему дому.

– Главному редактору, сэр? Господи, но ведь это он послал нас сюда! – крикнул Симмондс в его удаляющуюся спину.

Когда за политиком захлопнулась дверь, Питерс повернулся к своему напарнику.

– Он очень напуган, Альф.

И они вернулись к своим газетам.

Стивен Кендрик с радостью согласился встретиться с Мэтти. Он и сам не мог сказать, почему, возможно, потому что, будучи заднескамеечником от оппозиции, не пользовался особым вниманием журналистов, и интерес Сторин польстил ему. Или потому, что у него загорались глаза и начинали дрожать колени всякий раз, когда он ее видел. Впрочем, Кендрика не слишком волновали причины – он был просто доволен, что у него появилась возможность увидеть эту женщину. Он сам приготовил чай в своем крошечном кабинетике в Норман-Шоу-Норт, красном кирпичном здании, известном благодаря бесчисленным старым черно-белым фильмам, как Новый Скотленд-Ярд, штаб-квартира лондонской полиции. Силы правопорядка давно перебрались в серую гранитную крепость на Виктория-стрит, и парламент тут же с радостью ухватился за возможность занять эти опустевшие, хоть и пришедшие в упадок помещения. Они находились напротив здания, которое уже занимал парламент, и это позволило получить столь необходимые пространства для кабинетов его членов.

Глядя на другой берег Темзы, где находился «Саут-бэнк арт комплекс», Кендрик разливал чай – и одновременно открывал Мэтти свое сердце.

– Должен сказать, что на самом деле я не особо рассчитывал сюда попасть, – сказал он. – Но мне здесь очень нравится.

– И вы достаточно быстро успели привлечь к себе внимание. – Гостья одарила его своей самой соблазнительной улыбкой и по-новому скрестила ноги.

Перед тем как идти туда, она сняла свои любимые брюки и надела модную блузку и короткую юбку, открывавшую прекрасный вид на колени и щиколотки. Мэтти требовалась информация, и она готова была в случае необходимости купить ее при помощи легкого флирта.

– Я пишу статью о закате и отставке премьер-министра, пытаюсь заглянуть дальше, чем писали газеты, и поговорить с теми, кто непосредственно приложил к этому руку, намеренно или нет, – объяснила журналистка. – Моя статья не будет враждебной по отношению к Генри Коллинриджу, я не собираюсь читать морали или выдвигать обвинения. Я хочу понять, как работает парламент и почему политики постоянно полны сюрпризов. Кстати, ваш сюрприз представляется мне самым удивительным.

– Меня до сих пор забавляет тот факт, что моя репутация построена на такой… как бы это получше назвать… Удаче? Счастливому броску костей? Догадке? – улыбнулся Стивен.

– Значит, вы не знали о том, что реализация больничного проекта будет отложена, вы просто угадали это?

– Можно сказать и так. Я не был абсолютно уверен, но рискнул.

– А что вы знали?

– Ну, Мэтти, я еще никому не рассказывал эту историю полностью… – Политик посмотрел вниз, туда, где его собеседница растирала лодыжки, словно старалась прогнать боль в голени. – Но, думаю, вреда не будет, если я коротко изложу, как все произошло.

Он задумался, оценивая, как далеко может зайти, и в конце концов продолжил:

– Я обнаружил, что правительство – точнее, штаб-квартира правящей партии – спланировало массированную кампанию продвижения нового плана расширения больничной системы. Они отлично над ним поработали, потратили много денег на подготовку, но в последний момент все отменили. Просто взяли и закрыли. Я долго об этом думал, и чем больше, тем очевиднее мне становилось, что они прикрыли не только кампанию по продвижению, но и саму идею. И тогда я решил бросить вызов премьер-министру – и он поддался! Я и сам был поражен.

– Я не помню никакой дискуссии о кампании продвижения во время выборов.

– Они хотели, чтобы был элемент неожиданности. Думаю, подготовка велась в тайне.

– Очевидно, у вас очень хорошие конфиденциальные источники.

– И таковыми они останутся для всех и для вас тоже. Конфиденциальными!

Мэтти понимала, что для получения более подробной информации ей придется предложить Кендрику кое-что побольше, чем пара щиколоток, но не хотела платить столь высокую цену.

– Разумеется, Стивен, я знаю, как важны полезные ис-точники, – сказала она, возвращаясь к исходной теме разговора, – но не могли бы вы дать мне хотя бы небольшой намек? Утечка могла произойти только из партии или правительства, верно?

Политик кивнул.

– После выборов между штаб-квартирой партии и Даунинг-стрит возникли трения, – продолжила рассуждать вслух Сторин. – Вы сказали, что программа была частью рекламной кампании партии, так что логично предположить, что информация ушла из штаб-квартиры.

Она приподняла бровь и поджала губы, и ее собеседник снова улыбнулся:

– Очень хорошо, Мэтти. Но я вам ничего не сказал, ведь так? И больше не стану говорить о своем источнике. Вы и без того о многом догадались сами.

Он рассмеялся, и Сторин решила проверить свою догадку.

– Вам не нужно беспокоиться. Я собираюсь написать статью и не занимаюсь никаким расследованием. Я не выдам секретов Роджера, – произнесла она.

В этот момент Кендрик, как раз делавший глоток чая, поперхнулся и начал задыхаться.

– Я никогда… ничего не говорил… про Роджера! – с трудом выдавил он из себя.

Но ему уже было ясно, что он предал свою дружбу с О’Нилом, и спокойная уверенность, с которой Стивен разговаривал несколькими минутами раньше, пропала. Он решил сдаться.