Теперь можно и побеседовать.

Некоторое время мы внимательно изучали друг друга — я, не знающая, чего ожидать, и эйр, на первый взгляд совершенно уже успокоившийся. Интересно, стрекозел нарочно будил в нем дракона? Это что, фирменная спанковская методика: довести перворожденного до края, чтобы там, на этом самом краю, эльф, наконец-то, опомнился и начал адекватно общаться?

Секунда…

Другая…

А потом…

— О чем ты собирался со мной поговорить?

— Ты едешь в Озерный клан? Когда? Почему мне ничего не известно?

Выпалили мы практически одновременно и замерли, настороженно уставившись друг на друга.

Его интересует поездка? И все? Зачем тогда настаивал, чтобы мы остались вдвоем? Мог бы и при фамильярах спросить.

Пожала плечами, чуть помедлила, подбирая нужные слова — чтобы не врать, и, в то же время, секрет рыжика сохранить.

— Я не специально скрывала, так получилось. Позже все рассказала бы — и тебе, и магистру Элистару, объяснила, отпросилась. Ноар, действительно, пригласил меня в гости. После экзаменов, на зимние каникулы.

— Планирует познакомить с родителями? — последовал быстрый вопрос. Слишком быстрый для безразличного, почти небрежного тона, которым был задан.

— Конечно. В первую очередь, — подтвердила я, и уголок губ эльфа чуть заметно дернулся. — Как иначе? Его отец — глава Дома, только он обеспечит мою безопасность на землях клана.

— Вот как? К чему же такая спешка? Почему третий наследник срочно жаждет видеть тебя в своем родовом гнезде?

— Не меня, — я невольно улыбнулась, вспомнив, как отчаянно торговались будущие подельники. — Скорее, моего наури, уникального и неповторимого. Ноару понадобилось содействие спанка в одном… щекотливом деле. Не спрашивай, в каком, не моя тайна. Хан согласился помочь, за определенную плату.

— А ты?

— Я не возражала. Хан не просто фамильяр, он мой друг и имеет право сам принимать решения.

— Сэм… тоже едет? — прищурился Берриан. Нехорошо так, опасно, будто в прицел кого-то рассматривал или готовился к атаке.

— Скорее всего. Он мне очень нужен. Дело в том…

Хотела пояснить, что юрист и надежный, толковый друг в поездке обязательно пригодится, но продолжить не успела.

— А я, Валерия? — Торэт по-звериному мягко, упруго скользнул вперед, неожиданно оказываясь рядом. Замер, не сводя с меня горящего взгляда. — Я тебе нужен?

— Что?

Удивленно нахмурилась, пытаясь сообразить, в чем суть вопроса. Нет, если Берриан желает присоединиться к нашей компании и отправиться в Озерный, кто же, в здравом уме, станет возражать? Сильный маг, боец в таком деле никогда лишним не будет.

Высокородный, видимо, понял, мое замешательство по-своему. Напрягся, как натянутая до предела тетива — того и гляди, сорвется. Лицо превратилось в непроницаемую маску. Казалось, даже воздух между нами раскалился и тревожно звенел.

— Ясно… Надеешься остаться с ним? Зря. Или уже забыла, что мы заключили договор, и, пока на нас печати, у тебя не может быть другого му… партнера?

— При чем здесь это?

Разумеется, я помнила и наше соглашение, и это странное условие. Даже специально, перед тем, как подписать, дотошно выспросила, что оно означает. Вдруг мне придется объединиться с одним из адептов для выполнения учебного задания? А совместные турниры, соревнования, полевая практика, наконец, и тому подобное? И получила ответ: речь идет об особой связи, скрепленной магическим ритуалом, одобренной высшими силами, остальное — пожалуйста. А раз так…

— Какое отношение наш договор имеет к Семену?

— Прямое, — отчеканил эльф. — Я видел ваше свидание, днем, в парке. Ты приняла его чувства и позволила ухаживать. Но землянин не может на тебя претендовать. Он опоздал, ты уже моя… Моя пара.

— Ты нас видел? — переспросила в замешательстве.

Черт! И как мы с Сэмом не подумали о случайных свидетелях? А что, если Ру в этот момент тоже там бродила? Могла ведь заметить.

Только этого не хватало.

— Надо было уйти подальше. Туда, где никого нет, — вырвалось у меня, и Торэт все-таки сорвался.

— Уйти подальше? Это все, что ты хочешь мне сказать?

Стремительное движение — и его ладони стиснули мои плечи. Темные глаза вспыхнули, и я захлебнулась, потерялась, в бушевавшем там голодном смерче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не отдам. Ни Калвайсу, ни твоему проклятому Сэму никому. Моя… — выдохнул высокородный глухо, притянул к себе и накрыл мой рот горячими, жадными губами

Я буквально остолбенела.

Сначала от изумления. Ведь ничто не предвещало, в прямом смысле, то есть от слова «совсем».

Затем от негодования.

Это что же получается? Торэт относится ко мне, как к собственности и, когда заподозрил, что имущество пытаются отжать, принялся защищать вверенное ему добро всеми доступными способами? Вон, даже клеймить начал.

Удивление… Досада… Раздражение… Обида… Протест… Эмоции сменяли друг друга, как разноцветные осколки в детском калейдоскопе. Хотелось одновременно нервно рассмеяться и стукнуть эльфа как следует — желательно чем-нибудь тяжелым, чтобы он поскорее опомнился и пришел в себя.

А потом… Потом я ощутила, как он целует, и потерялась.

Нет, дело не в опыте или мастерстве, хотя их там явно хватало с избытком, а в том, что за всем этим стояло.

Еле сдерживаемая ярость, твердая решимость не отступать, бороться до конца, всепоглощающая жажда, страсть, желание и… нежность. Трепетная, легкая, как крылья бабочки. Бесконечная, как океан. А где-то там, глубоко-глубоко, на самом дне — жгучая тоска, отчаяние, неуверенность, даже страх. Что не отвечу, не разделю, оттолкну, скажу «нет».

Не знаю, как объясняются в чувствах перворожденные, но, похоже, не совсем так, как мы, люди, не только с помощью слов. Потому что этот поцелуй был именно признанием. Пусть безмолвным, но не менее пылким откровенным, искренним, чем речь Сэма, которую тот приготовил для Руайи. А, может, и более — для меня, во всяком случае.