– «Ты хочешь, чтоб заплакал я?» – Джеймс.

– «Зачем?

Скажи серьезно, просто». – Я.

– «Так потребуй,

Чтоб написал отчаянно больной

Серьезно завещанье! Кто ж ответит

Охотно на совет такой и встретит

Его с улыбкою! Но, впрочем, я

Скажу тебе серьезно, что люблю

Я женщину». – Джеймс.

На мгновение я забыл свой текст. Мы смотрели друг на друга, а толпа вокруг нас растворилась в неясных тенях, превратившись в манекены в маскарадных костюмах. Вздрогнув, я вспомнил реплику, произнес ее и выслушал ответ Джеймса так, будто никогда раньше не слышал этих слов. Мы беседовали, стоя друг к другу почти вплотную, публика была забыта и не имела отношения к делу. Он оплакивал решение Розалины остаться в стороне, несмотря на его любовь, и надежда все росла и росла у меня в груди.

– «Забудь ее! Совет послушай друга». – Я.

Джеймс открыл было рот, чтобы ответить, но ни единого звука не сорвалось с его губ. Он быстро заморгал, словно я сказал что-то неожиданное. Затем опомнился, отступил, отстранился и начал говорить. Я застыл посреди зала, наблюдая, как он ходит вокруг меня кругами: его шаги, его жесты и голос – все было беспокойным.

Появился слуга и передал нам вести о предстоящем пиршестве Капулетти. Мы сплетничали, строили планы и интриговали, перекидываясь репликами, пока не появился третий персонаж в маске, Александр.

Он начал говорить, примостившись на краю стола, его руки обвивали двух зрительниц: одна неудержимо хихикала под своей маской, в то время как вторая сперва отпрянула от Александра, очевидно, напуганная.

– «О, милый наш Ромео!

Нам очень хочется, чтоб с нами ты

Потанцевал!»

Он плавно соскользнул со стола и приблизился ко мне, ступая по-кошачьи мягко и грациозно. Потом оттолкнул меня и направился прямиком к Джеймсу. Александр кружил и кружил вокруг него, останавливаясь, чтобы оглядеть его со всех сторон. Они перекидывались остротами, умными и безобидными, пока Джеймс не сказал:

– «Как! Нежна любовь? Напротив,

Она жестка, убийственна, ужасна

И колется, как терн!»

Александр издал глубокий мурлыкающий смешок, схватил Джеймса за ворот камзола и крепко прижал к себе.

– «Ну, если так —

Коли ее, как сам уколот ею —

И клин ты выбьешь клином. Дайте маску,

Закрою рожу рожей я!»

Лбы их масок стукнулись, одной рукой Александр сдавил затылок Джеймса так сильно, что я услышал, как тот застонал от боли. Я ринулся было вперед, но в тот же миг Александр развернулся и швырнул Джеймса ко мне.

– «…Пускай

Смеется, кто желает, над моей

Наружностью! Надел я медный лоб —

Пусть за меня краснеет он и плачет».

Александр погрозил нам пальцем. Я вздернул Джеймса на ноги и сказал:

– «Вперед, стучите в дверь; но помнить только,

Что каждый должен будет танцевать».

– «Вперед! Дорога наша

Ясна, как день». – Александр.

– «Ну хоть не так». – Джеймс.

– «Мне ясно

Лишь то, что, стоя здесь, сожжем напрасно

Мы факелы. Пойми: понять слова

Сумеет здравым смыслом голова

В пять раз скорей, когда мы сами станем

Смотреть легко на них и перестанем,

При помощи пяти всех чувств, жевать

Их смысл на все лады», – Александр, нетерпеливо.

– «Легко понять,

Что надо нам идти. Спрошу: умно ли

Мы делаем, такие взявши роли?» – Джеймс.

– «В чем тут беда?» – Александр.

– «Я видел ночью сон». – Джеймс.

– «Я также». – Александр.

– «Да? В чем заключался он?» – Джеймс.

– «В нем тот был смысл, что лгут все сны безбожно». – Александр.

– «Кто мирно спит – тому лгать невозможно». – Джеймс.

– «Тебя, я вижу, просто посетила

Царица Маб». – Александр.

Я отступил в сторону, наблюдая за персонажами. Меркуцио Александра был острым и злым как бритва, едва ли нормальным. Клыки парня сверкали на свету, когда он улыбался – маска озорно блестела. Он постоянно пританцовывал, заигрывая с кем-то из публики. Его голос и движения становились все более чувственными и дикими, пока он не потерял контроль окончательно и не схватил меня за волосы, откинув мою голову к своему плечу и прорычав мне в ухо:

– «Если же заснут

В постели навзничь девушки – то эта

Проказница их тотчас начинает

Душить и жать, желая приучить

К терпенью и сносливости, чтоб сделать

Из них покорных женщин. Точно так же

Царица Маб…»

Я напрягся, пытаясь вырваться, но Александр вцепился в меня намертво, и эта хватка резко контрастировала с кончиком его же пальца, который изящно обводил вышивку на груди моего камзола. Джеймс, наблюдавший за происходящим, замер, но поборол паралич и наклонился к нам обоим, отталкивая Александра.

– «Меркуцио, довольно!»

Он взял лицо Александра в ладони.

– «Ты вздор болтаешь».

Рассеянный взгляд Александра впился в Джеймса, и он заговорил медленнее:

– «Правда, заболтался

О грезах я; а ведь они плоды

Расстроенного мозга, зачатые

Из ничего игрой воображенья!

Пустой, ничтожный воздух! Вольный ветер,

Рожденный дальним севером, от чьей

Внезапно отрывается он груди

И мчится к нам на юг, в страну обильных

И свежих рос…»

Когда настала моя очередь, я начал произносить свою реплику осторожно, гадая, действительно ли Александр теперь безопасен. Наш разговор, когда мы шли к Деллехер-холлу, отпечатался в моей памяти, он казался свежей царапиной на коже.

– «Теперь же этот ветер

Нас гонит прочь отсюда. Ужин кончен;