Последняя фраза могла бы удивить Александру, но она еепропустила мимо ушей. Дело решило упоминание о других синьоринах, «во стократ…» – ну и так далее. Ну нет! Теперь она не упустит своего счастья!

– Пошли, – решительно взглянула она на «Меркурия». – Веди.Куда? Где он?

– Да тут, недалеко! – просиял мальчишка. – На площади, зауглом.

И он вприпрыжку ринулся вперед, часто, впрочем,останавливаясь, чтобы взглянуть на Александру и при надобности понукнуть ее.

Впрочем, надобности такой не было. Александра спешила совсех ног и была немало раздосадована, когда на площади, где она ожидала увидетьЛоренцо, путь им преградила огромная толпа.

***

Поистине, сегодня Александре несказанно везло наразвлечения, ибо народ собрался поглазеть на высокого и необыкновенно важногосиньора в треуголке, напудренном парике и громадных, круглых, как глаза у совы,темных наглазниках-очках. Сначала Александра подумала, что это – бродячий поэт,ибо он провозглашал:

– И богу на Олимпе,

И просто рыбаку,

Святому в ярком нимбе,

И даже дураку –

Пур-га-тин, пур-га-тин,

Всем поможет он один!

Но потом она сразу сообразила, что перед ней – бродячийврач, который стихами воспевает удивительное действие изобретенного имлекарства: пургатина.

Желудок человеческий – великий грешник, повествовалось далеев стихах, но стоит только выпить ложку из этой бутылочки или проглотить вот этупилюлю, чтобы желудок тотчас же получил индульгенцию и немедленно освободилсяот своих грехов.

Воодушевленные покупатели ринулись выворачивать своикарманы, набивая карманы врача-поэта. Проводник Александры восхищенноприсвистнул, во все глаза глядя на большедорожного доктора, у которогопродавались и капли от зубной боли, и средства от чесотки, и мази от бородавок.Нарасхват шли магические лекарства. Если старик женится на молодой девице,стоит ему глотнуть вот этого снадобья, как он получит возможность оказаться надолжной высоте. Если девушка пошалила и боится разных вредных последствий своейшалости, врач вручит ей флакон со спасительной жидкостью, от которой… все ясно.

Мальчишка неотрывно глядел на болтуна, но для Александрыслушать второго «волшебного попугая» было уже невмоготу.

– Где же он? – спросила она шепотом, тщетно пытаясь отыскатьв окружающей ее толпе знакомые, обожаемые черты, но мальчишка только отмахнулся:не мешай, мол!

Между тем к бродячему врачу пробилась некая синьора исообщила, что ее очень беспокоит цвет ее лица.

– А у вас прекрасное лицо, синьора, и очень здоровый цвет! –покривил душой доктор, глядя на грубые черты и багровую кожу. – Но если выжелаете… если желаете… – Он окинул взором толпу и указал на Александру: – Еслижелаете сделаться похожей на эту прекрасную синьорину, то у меня отыщетсянеобходимое средство. Ваше чело и ланиты приобретут ослепительный цвет ночнойлилии.

Краснолицая синьора, точно боевой конь, услышавший звукибоевой трубы, взыграла всем своим могучим телом и уставилась на Александру такалчно, словно желала немедля содрать кожу с ее лица и напялить на свое, какмаску. Да, вот уж кому пристала бы баутта, подумала Александра, прикидывая, какбы половчее выбраться из толпы. Беда, она не знала, где искать Лоренцо!

Мальчишка ничего не видел, кроме удачливого шарлатана,поэтому Александре скрепя сердце пришлось смириться и ждать, пока не закончится«представление» и путь не очистится.

Между тем, заметив интерес покупательницы, доктор вовсезапел соловьем, и кончилось все тем, что она за пять золотых получила флакон стемной жидкостью.

– А как мазаться? – спросила дама, подозрительно вглядываясьв густой осадок.

– Как употреблять? – уточнил доктор. – В полдень следуетнамазать лицо этим снадобьем и выставить его на солнце. Если будет немногощипать – ничего. Надо потерпеть, потому что результат превзойдет все вашиожидания. Я лечил от такой же неприятности абиссинскую императрицу и великогогерцога Марокко. В обоих случаях помогло. Великий герцог подарил мне за этодесять белых жеребцов и двадцать черных невольниц. И я с помощью этого эликсирасделал жеребцов черными, а невольниц белыми.

– И где же они теперь? – невольно спросила Александра,зачарованная, как и все здесь, этим извержением вранья.

– Э?.. Жеребцы? – осведомился врач.

– Нет, невольницы.

– Э!.. Невольницы все повыданы замуж за принцев, графов имаркизов!

Последние слова оказались решающими: обладательница флаконасо всех ног бросилась превращаться в красавицу, провожаемая завистливымивзглядами не менее краснолицых, менее состоятельных синьор. Александра, как ивсе, проводила взором жертву мошенника, а потом, заметив, что толпа началапонемножку расходиться, бесцеремонно дернула за рукав своего проводника:

– Сколько же мы здесь еще будем торчать? Где тот синьор,который тебя послал? Где Лоренцо?

Мальчишка зашипел от боли и выдернул руку из ее немилосердныхпальцев:

– Ну и ну! Не руки у вас, а клещи. И не знаю я никакогоЛоренцо! А тот щедрый синьор, который меня послал, – вот он!

И мальчишка сердито указал подбородком на врача, которыйторопливо распродавал остатки порошков, пилюль, мазей, не считая, сваливалмонеты в карманы, то и дело бросая при этом на Александру пристальный цепкийвзгляд.

***

И снова она не знала, то ли плакать, то ли смеяться.«Меркурий» не солгал: для его умишка этот придорожный вымогатель был образцомуспеха, богатства, почтенности. Где, интересно, доктор приметил Александру? Авпрочем, это ей совсем, совсем не интересно. Александра сама себе выдумаламечту о Лоренцо, который ищет ее, хочет вернуть, хочет…

Она вонзила ногти в ладони, чтобы заглушить боль в душе.Кажется, придется все-таки не смеяться, а плакать… Да, слезы уже близко, и ихне удержать: разочарование оказалось нестерпимым.

«Дура я, дура! – с ненавистью подумала она, до крови терзаяногтями ладони, казня себя нещадно. – Зачем я ушла, зачем послушалась Чезаре?!Надо было подождать, пока очнется Лоренцо. Может быть, теперь он выслушал быменя. Может быть, теперь я убедила бы его, что я Александра, а никакая не…»

– Лючия! – раздался шепот. – Лючия, дитя мое!