– Я тут, чтобы есть твою пищу, – сказал, склоняя голову, Якса. – Пить твой кумыс. Ступать по твоей земле в мире. Я верю, что ты ответишь мне тем же, и бью челом.

– Нет, не нужно. – Лотар удержал Яксу, который собирался преклонить колени. – Отдохни без страха, брат.

– Что с Гротом? Куда вы его забрали?

– Брат Виклиф разбирается в таких ранах. При жизни он поломал колесом больше людей, чем встретишь на большой ярмарке.

– При жизни?

– Мы пустынники, живыми обречены на смерть. Каждый из нас был преступником, каждый покаран мукой и болью, но получил возможность присоединиться к братству.

– Ему простили провинности?

– Жизнь у нас – не милость, а растягивание наказания во времени, чтобы человек мог уменьшить его молитвами к Праотцу и просьбами о милосердии Ессы. Вместо того чтобы погибнуть от удара мечом или в петле, мы умираем все время, моля Высочайшего о прощении.

– Что хотите сделать со мной?

– Ложись и спи. Я оставлю тебе свечу, огниво у тебя наверняка есть. А чтоб ты поверил, что я не вру, возьми это.

Он сунул руку в нишу в стене и неожиданно вынул оттуда небольшую игрушку. Деревянного коника, вырезанного из куска липового дерева. Якса замер, когда увидел его. Взял игрушку в руки, поднес к глазам. Потом отставил.

– Я попрошу принести мне оселок и немного масла. Нужно вычистить меч, – он указал на железо, принесенное с собой.

– Он у тебя заржавел. Плохо же ты заботился об оружии.

– Предыдущий владелец оставил его на годы в старом дубе. Я нашел его в нужное время. И сделаю с ним, что следует.

– В таком случае тебе повезло. Я поговорю с братом Геро, чтобы он сшил тебе удобные ножны и пояс.

– Буду благодарен.

– Ложись спать. Если что понадобится, постучи. Я закрою тебя на ключ – не затем, чтобы тебя пленить, но чтобы отогнать дурные искушения у братьев. Как я говорил, мы не воплощение доброты, живем тут без женщин, без удобств. Сам понимаешь.

Он хотел уже выйти, когда Якса вдруг схватил за руку, дернул за рукав плаща, открывая… красный шрам на предплечье Лотара.

– Напоминание о битве или о несчастном случае, брат?

Лотар не отдернулся. Был совершенно равнодушным.

– Напоминание о наказании, за которое я несу покаяние.

– Отрубание руки? Воровство…

– Отрубание членов и четвертование. За измену королю. Теперь ты знаешь.

Он отступил, захлопнул дверь, провернув в замке огромный ключ. Якса остался в одиночестве. В полутьме нащупал и отворил окно, но увидел только погруженный во мрак, убегающий вниз склон, поросший лесом.

Он затворил окно и пошел спать. Истощенный, в ссадинах, едва живой.

* * *

Грот пришел в себя, лежа на мягкой постели с высоким изголовьем и подушкой под головой. Но ему было нелегко, голова налилась жаром; тот шел от раздробленной правой руки по всему телу. Он чувствовал, что на теле выступает холодный пот и что близится лихорадка. Это не укрепляло дух, если говорить о будущем.

Братья наклонялись над ним. Сняли капюшоны с вырезами для глаз, он мог видеть их лица – гладкое и выбритое Лотара; мрачное, бородатое и заросшее – Виклифа.

– Нам не до смеха, брат, – сказал Лотар. – Подтверди, понимаешь ли ты и слышишь ли нас хорошо? Ты получил большую порцию корня омана, потому можешь не видеть мир таким, каков он есть.

– Я слышу и понимаю тебя, Лотар.

– Твоя рука…

– Где человек, – прервал его раненый, – который меня сюда привез? Или он оставил мое тело у ворот и сбежал? Не поверю.

– Ты говоришь о Яксе, мой любезный брат?

– О Яксе. Сын Милоша преследуем каганом за преступление отца. Ему нужна помощь и укрытие. Я привез его к вам: некогда вы просили, чтобы я его искал. Кроме того, вы задолжали ему помощь, хотя бы потому, что именно в вашей пустыни его отца подговорили пожертвовать собой, убив кагана. У вас кровавый и тяжелый долг перед его сыном. От скупой ласки сгниют глазки, ваше счастье вниз ускачет. Помни о том, брат.

– Милош сам решил, что сделает. Сам пожертвовал собой. Мы помогли ему во имя общего дела, но у нас нет перед ним обязательств. Пока его сын сидит в келье, а потом мы решим, что с ним будет.

– Вы не знаете всего! Слушайте внимательно, что я вам скажу!

– Спокойнее, брат. Выкажи терпение, какое выказывал я, промывая твою рану. Кто тебе ее нанес?

– Якса. Именно этого о нем вы не знаете. Парень одержим. Бес идет за ним все время, а проявляется это в приступах безумия. В одном из них он не только убил хунгуров, которые на нас напали, но и ранил меня.

– Бес? Это интересно, – казалось, Лотар впервые выказал какое-то чувство. – Одержим, преследуем? Это… необычное известие.

– Вы должны ему помочь. Затем я его сюда и привез, ничего об этом не говоря. Вылечите его, выгоните беса как дурную болезнь. Вы ведь такое умеете.

– Сде-ла-ем, – медленно, растягивая слова, проговорил Лотар. – Но по воле и милости Праотца нам пригодится способность, чтоб послужить делу освобождения Лендии от немалого числа бесов – большего, чем ты можешь себе вообразить, брат.

– Что ты имеешь в виду?! – Грот попытался приподняться, но что-то его удерживало. Он был привязан к постели широкими полосками ткани из толстого льна. – Что хотите с ним сделать, вы, проклятые бритые птицы, вы, бывшие убийцы!

– Мы выволочем из него беса и подчиним того, – сказал Лотар. – Чтобы он служил доброму делу. Чтобы, как отец, совершил невозможное в должный момент.

– Что именно?! Убил еще одного кагана и умер? Ты что, с ума сошел?!

– Сын будет достойным наследником отца. Отомстит за его смерть!

– Хватит уже! Не стану слушать! Отпустите меня! – орал Грот. Дернул ремнями, но при этом слишком напряг правую руку – и завыл, затрясся, опал обессиленно. – Отпустите меня, я заберу его и уеду. Пусть бы даже подохну за воротами. Оставьте парня! Он и так натерпелся. Из него почти сделали хунгура. А вы сделаете безумца, манкурта. Хватит!

– Всеми и всем правит воля Праотца. И преступление – не использовать возможность, которая сама идет к нам в руки.

– Однажды вы предали его мать! Отдали ее Фулько, проклятому предателю.

– Будь уверен, – Лотар приложил льняной платок ко лбу Грота, чтобы собрать пот, – что снова мы не допустим такой ошибки. Не выпустим из рук такого сокровища, как Якса.

– Он вас поубивает! В нем мощный бес! Не справитесь с ним даже вдвадцатером, чтоб мне провалиться!

– Мы его утихомирим, уже такое делали много раз. А ты лежи здесь и молчи. Ты тяжело ранен. В твоей руке угнездилась гниль и гангрена. Мы не выжмем и не вытряхнем ее из тела. Мы втыкали в тебя тернии кущей, чтоб высосать гнилую кровь, но справиться с этим не смогли. Плаун – тоже слабоват, даже в отваре. Не выжжем руку огнем, потому что рана слишком глубока. К тому же раскрошена кость. Ты получил порцию зверобоя, эссенция из него остановила кровотечение, но этого мало. Будешь гнить, портиться, болезнь войдет в тело. Потому нам придется отъять руку, брат.