Меня приковали металлической цепью к Железному коню, и тотбодро потопал по рельсам, не останавливаясь и не оглядываясь. Ясеня тожесковали цепями, и я догадывалась, что ему очень больно. Он то и дело спотыкался,едва держась на ногах. Мы брели вслед за Железным конем по железнодорожному полотну,а вокруг скакали гремлины, тыкая, щипая нас и веселясь над нашими мучениями.Рыцари конвоировали нас, следили, чтобы Ясень не сходил с рельсов; при всякойпопытке отступить в сторону принца выталкивали обратно в колею.

Один раз Ясень упал, и его поволокли по рельсам силком. Кожафейри от соприкосновения с металлом покрылась жуткими красными ожогами. Мне наглаза набежали слезы.

В небе клубились тучи, цвет за несколько секунд сменился ссеро-желтого на зловещую багровую черноту. Железный конь остановился ипринюхался, раздувая ноздри.

— Проклятье! — Он ударил копытом. — Будет дождь.

При мысли о кислотном дожде у меня внутри все перевернулось.Сверкнула молния, в воздухе запахло остро и кисло. — Скорей, пока не полило! —прогремел конь, перешагнул через рельсы и припустил галопом; в небе громыхало.

Ноги у меня ныли, но пришлось бежать за ним, не обращаявнимания на боль в каждой клеточке тела. Отставать нельзя, а то силком потащит.Ясень споткнулся, упал и больше уже не поднялся.

Капля дождя упала мне на ногу, ожгла пронизывающей болью. Явскрикнула. С неба закапало чаще, дождь шипел, соприкасаясь с землей. В воздухезапахло химикатами, гремлины заверещали от падающих на них капель.

Серебристая пелена дождя надвигалась все ближе, настиглапару зазевавшихся гремлинов. Они вопили и корчились, тела их искрили, потом впоследний раз дернулись и застыли в грязи. Дождь приближался.

Мне стало страшно, но Железный конь уже привел нас кугольной шахте. Мы нырнули под крышу как раз в тот момент, когда разразиласьбуря и дождь накрыл еще несколько гремлинов, прожигая им кожу насквозь. Мерзкиесоздания завизжали и забились в судорогах. Остальные гремлины улюлюкали ихохотали над пострадавшими. Меня замутило, и я отвернулась.

Ясень, весь в грязи и крови, неподвижно лежал там, куда егопритащили и бросили железные рыцари. Влажные следы на его коже до сих пордымились. Принц застонал и попытался встать, но не сумел даже перевернуться набок. Несколько гремлинов ухмыльнулись и принялись тыкать его под ребра, потомвскарабкались на грудь и стали бить по лицу. Он поморщился и отвернулся, но этоих только раззадорило.

— Перестаньте! — Я изо всех сил наподдала ближайшемугремлину, и тот отлетел от Ясеня, как футбольный, мяч.

Остальные бросились ко мне, а я отбивалась от них, пинаясь итопая ногами. Противные создания зашипели, полезли на меня по штанинам,вцепились когтями в полосы, один вонзился острыми как бритва зубками мне вплечо. Я взвизгнула.

— Хватит! — От голоса Железного коня задрожал потолок.

Сверху посыпалась пыль, гремлины бросились врассыпную. Меняпокрывали десятки крошечных, сочащихся кровью царапин, плечо болело от укуса.

Железный конь хмуро взглянул на меня, помахивая хвостом,потом подозвал своих рыцарей.

— В туннели их, — сердито приказал он, — Следите, чтоб несбежали. Если буря не утихнет, мы здесь долго просидим.

Рыцари разомкнули цепи, приковывавшие нас к Железному коню,вздернули Ясеня на ноги и поволокли в шахту. Третий рыцарь — тот, что походилна Ясеня, — вцепился мне в руку и потащил следом.

Мы дошли до перекрестка, где соединялись несколько туннелей.

Деревянные рельсы вели в темноту; с обеих сторон стоялишаткие повозки, наполовину заполненные рудой. Свод туннеля подпирали толстыедеревянные балки, к которым крепились фонари, по большей части разбитые.Прожилки железа поблескивали в мерцающем свете факелов.

Мы пошли по одному из ответвлений, которое уперлось в теснуюкаморку с двумя деревянными шестами по центру. В углу валялись позабытая киркаи несколько ящиков. Рыцари приволокли Ясеня к одному из шестов, расстегнулинаручники и снова застегнули вокруг столба, приковав узника к балке. Кожа фейривоспалилась от прикосновения металлического обруча. Когда наручники опятьсомкнулись, принц дернулся. Я сочувственно прикусила губу.

Рыцарь, который первым схватил меня, выпрямился и похлопалЯсеня по щеке, насмехаясь над попытками принца уклониться от прикосновениястальной перчатки.

— Понравилось, червяк? Какие вы, старичье, слабые. Вам давнопора на свалку. Вы же устарели, древние. Ваше время истекло.

Ясень поднял голову и взглянул в глаза нашему тюремщику.

— Какой ты смелый! Видимо, не зря стоял в сторонке и дралсяс девчонкой, пока твои братья сражались.

Рыцарь влепил ему пощечину. Я с бешеным воплем рвануласьвперед, но другой рыцарь удержал меня за руку.

— Оставь его, Квинтус, — спокойно потребовал он.

Квинтус глумливо осклабился.

— Тебе его жаль, Терциус? Может, это братское сочувствие ксвоему близнецу?

— Нельзя разговаривать со старьем, — холодно ответил Терциус.— Тебе это известно. Или доложить об этом Железному коню?

Квинтус сплюнул.

— Ты всегда был слабаком, Терциус, — бросил он, — Слишкоммягкосердечный, как будто не из железа. Ты позоришь наше братство.

Он крутанулся на каблуке и, чеканя шаг, вышел вон. Второйрыцарь последовал за ним. Их шаги прогремели по каменному полу и стихливдалеке.

— Придурок, — буркнула я.

Оставшийся рыцарь подтолкнул меня к столбу.

— Тебя зовут Терциус? — Он расстегнул замок и закрепил цепьна балке, не глядя на меня.

— Да.

— Помоги нам! — попросила я. — Ты не похож на них, я эточувствую! Мне нужно освободить своего брата и забрать его отсюда. Хочешь, язаключу с тобой сделку? Пожалуйста, помоги нам!

Наши взгляды на секунду встретились. Я снова поразиласьневероятному сходству тюремщика с Ясенем: такой же благородный облик, хотяглаза цвета вороненой стали, а не серебряные, и лицо из-за шрама казалосьстарше. Железный рыцарь помедлил, и я посмела на секунду поверить... Однаконаручники у меня на запястье защелкнулись, и наш страж отодвинулся; глазапотемнели до черноты.

— Я рыцарь Железной короны, — со сталью в голосе от чеканилон. — Я не предам ни братьев, ни короля.

Он отвернулся от меня и, не оглядываясь, пошел прочь.

В неверном полумраке туннеля слышалось только прерывистоедыхание Ясеня и шуршание гравия. Принц с трудом принял сидячее положение.

— Ясень? — тихо окликнула я. Шахта вторила эхом. — Ты как?

Тишина.

— Прости, принцесса, — раздался еле слышный голос принца. —Кажется, я так и не сумею выполнить наш договор.