Александр посмотрел на взятую из машины кофту Алёны.

– Отвали на хр+н!

– Ты ей и тапочки в зубах приносишь? – рассмеялся брат. – Русская тебя сломала. На кой х+р ты притащил её на наше сборище?

– Я сказал, отвали! Хоть ты не будь задницей!

– Тебе совсем хр+ново?

– Близко к тому.

– Русская уже знает, что ты мерзавец?

– Да, выяснила на собственном опыте.

– Но ты ей нравишься?

– Раньше нравился.

– А потом сделал все возможное, чтобы она осознала свою ошибку?

– Я сделал все возможное, чтобы она заявила в полицию.

– Логика рулит! А потом ты как следует её рассмотрел, и тебя долбануло?

– В самые яйца.

– Ты удвоил усилия?

– Не успел, нас похитили.

– У тебя интересная жизнь. Не стой рядом, боюсь заразиться! Алёна ничего так, люблю баб с акцентом. Но она не вписывается в нашу семью.

– Это несомненное достоинство! Ты не представляешь, как это здорово – иметь человека, который не вписывается в мою жизнь.

– Хорошо же тебя припечатали! Тебя невролог смотрел?

– Да, со мной всё в порядке.

– Понятно.

– Что тебе понятно?

– Ни хр+на.

– Вот и мне тоже.

– Ну и славно! Осознание плачевности своего состояния – это путь к выздоровлению, – жизнерадостно заключил Родерик. – Хотя… ты не молодеешь. Раз тебя так припекло, то женись! Посели её в пригороде, купи внедорожник размером с танк, сделай ей тройку детей и навещай время от времени. Так она не помешает тебе быть мерзавцем в свободное от семьи время. Только не засвечивайся с бабами в газетах, жёны этого не любят.

– Ты рисуешь восхитительную картину будущего! Кстати, как поживает твоя жена?

– Только что купил ей новый внедорожник.

– Счастливица!

– Меня всё устраивает.

– Меня тоже всё устраивало.

– А теперь нет?

– Нет.

– Раз ты пустил Алёну в наш гадюшник, значит, что-то для себя решил.

– Да. Я решил, что хочу быть сиротой.

Александр стремительно пересёк лужайку и, развернув Алёну к себе, поцеловал. Движение было настолько резким, что они стукнулись зубами и лбами, но ни один из них не заметил боли.

Отдышавшись, он пробормотал:

– А теперь объясни-ка мне, да подоходчивей, почему ты уезжаешь!

– Я… я не помню, почему, но на то была уважительная причина.

Он выругался. Алёна права, причина очень уважительная. Разборки затянутся, и ей безопаснее уехать.

Взявшись за руки, они вернулись к дому, сопровождаемые четырьмя пристальными взглядами.

Не доходя несколько шагов до дверей, Алёна сказала:

– Я на твоей стороне, помнишь?

Александр кивнул.

***

По знаку Фреи мы прошли в столовую.

– Могу ли я подавать суп? – спросил повар.

– Да, благодарю вас! Родерик, Саймон, Александр, будьте любезны, приведите себя в должный вид! – Убедившись, что мужчины поправили галстуки, Фрея перевела взгляд на меня.

Это не было злым умыслом или проявлением неуважения, но я приехала в шортах.

– Прошу прощения, я не учла того, что меня пригласят на обед.

– Мы тоже не учли, что вас пригласят на обед.

Что ж, 1:1.

– В нашей семье чтят традиции и хорошие манеры, – строго сказал Дэвид, глядя, как я взволнованно кручу в руках вилку.

Александр приготовился к словесной перепалке, но я покачала головой. Я готова к этому, ничего страшного. Я не останусь в долгу.

Атмосфера в столовой звенела от перекрёстных взглядов и недобрых мыслей. Казалось, собравшиеся еле держались на краю терпения. Только Родерик пребывал в отличном расположении духа.

– Александр рассказал вам, как мы в детстве соперничали?

– Нет.

– Мы соперничали во всём – в играх, в спорте, в успеваемости. Александру приходилось хуже всех, потому что он младший. Мы обманывали его, привязывали к деревьям, заставляли есть листья и грязь. Мы называли это испытаниями, а он, дурак, верил!

– Этот дурак обскакал тебя в университете по успеваемости, – встрял Саймон.

– Не во всём! – запыхтел Родерик. – Да и вообще, результаты экзаменов – это не показатель успеха.

– Разве? – Саймон с удовольствием поддевал старшего брата.

– Не тебе судить! – раздался холодный голос Дэвида. – Когда чего-нибудь достигнешь, сообщи! Тогда я наконец смогу признать в обществе, что у меня трое детей.

Холод в столовой стал ледяным. Смех Саймона звенел кристаллами о хрустальные бокалы.

– Добро пожаловать в семью, Алёна! Я средний ребёнок, с нами всегда так, – усмехнулся он.

Подали горячее, но мы почти не ели. Все смотрели в тарелки, кроме Родерика, который с интересом следил за мной.

– Хочу рассказать вам одну историю, – обратился он ко мне. – Однажды в детстве родители отвели нас в пиццерию. Я заказал немного перца чили в пицце, и мать разволновалась, что будет слишком остро. Саймон заказал ту же пиццу, но в два раза больше острого перца. Последним заказывал Александр, он попросил в три раза больше перца. В результате даже моя пицца оказалась слишком острой. Саймон не смог съесть свою, даже после того, как с неё сняли перец. Только Александр съел всё. Он ничего не видел от слёз, еле дышал, а потом на три дня потерял голос. Но съел всё.

– Охотно в это верю! – я улыбнулась Александру, и он пожал плечами. – Ваш брат не из тех, кто любит проигрывать.

– Никто не любит проигрывать, – ко мне повернулся Дэвид, – но иногда возникают ситуации, когда необходимо выйти из игры. Однако… я не вовремя затронул эту тему. После обеда мы останемся в узком семейном кругу и всё обсудим.

– Алёна со мной. Если захочет, она останется после обеда, – возразил Александр.

– Нет! Ты проводишь свою… спутницу и вернёшься. – Не дождавшись ответа сына, Дэвид повернулся ко мне. – Алёна, прошу вас, будьте благоразумны! Для нашей семьи наступило очень тяжёлое время. Если Александр откажется взять на себя ответственность, последствия будут очень… значительными, – вкрадчиво объяснил он голосом политика.

– Вы заставите его признать ребёнка и жениться на Каре, даже если он к ней не прикасался?

– Напомню, что результат теста положительный, но не это главное… – Дэвид недовольно поджал губы. – Дальнейшие вопросы мы обсудим в семейном кругу. Впоследствии Александр объяснит вам всё, что касается лично вас.