у четверки лошадей. Его взгляд, до того безразличный, стал напряженным и взволнованным. Ощущая, что ему все это мерещится, Петр, как будто в нереальном сне, сначала замер на миг. А затем, подчиняясь мощному порыву, оперся на сильные руки и поднялся на ноги, придвинувшись всем телом к окну. Он быстро отодвинул занавесь и, совершенно забыв про немощь в ногах, приник к окну, испепеляя высокую фигуру женщины диким взглядом.

Она стояла к нему спиной, но ее поза, поворот темноволосой головы, укрытой небольшой грузинской шапочкой с вуалью, ее тонкие руки показались ему невероятно знакомыми.

– Дядюшка, зачем вы поднялись? – воскликнула испуганно Катенька, первой заметив его движение и проворно подбегая к Литвинову. – Доктор запретил вам вставать!

– Кто эта женщина, там, у кареты?! – воскликнул хрипло Литвинов, не в силах оторвать нервного взгляда от окна. Словно отвечая на его вопрос, женщина в тот момент обернулась лицом, и Литвинов смертельно побледнел. Хотя нижняя часть лица женщины была скрыта под вуалью, Петр узнал ее. Прежде чем Амир успел ответить, Петр Николаевич прохрипел: – Это она! Она!

Полковник резко развернулся на больных ногах и попытался сделать несколько шагов в сторону двери. Но его немощные ноги, которые были без движения уже очень долго, подвели, и он тяжело рухнул на пол. Катенька невольно попыталась удержать мощное тело дяди, но ей это не удалось. Литвинов тут же резко приподнялся на коленях и попытался встать вновь.

– Что вы хотите сделать, дядя? – взволнованно спросил Александр, так же подходя к полковнику и помогая ему встать.

– Противные ноги! – процедил в бешенстве Петр Николаевич, тяжело опираясь на плечо племянника. – Я заставлю вас встать!

– Дядя, не надо! – пролепетала в ужасе Катенька. – Доктор будет недоволен.

– Плевал я на его запреты! – вспылил Литвинов, недовольно сверкая глазами на девушку. – Мне надо идти. Она же там! Я должен увидеть ее вновь, как вы не понимаете!

– Вы хотите выйти на улицу, дядя? – поняв, спросил Александр, усаживая полковника в кресло.

– Позовите ее сюда, прошу вас! Прошу! Я хочу ее видеть! – уже взмолился Петр Николаевич, понимая, что не может без посторонней помощи выйти. И это до крайности бесило его.

– Кого? – спросила Катя.

– Ту женщину, что стоит у кареты! Я знаю ее, – произнес полковник, перевел напряженный взор на Асатиани, который внимательно смотрел на него, и спросил: – Эта дама путешествует с вами, Георгий Петрович?

– Да. Это моя мать, Верико Ивлиановна, – кивнул Амир, чуть приблизившись к окну и бросая быстрые взгляды на улицу. – Я могу попросить ее прийти сюда. Но боюсь, что она вряд ли захочет видеть вас вновь.

– Прошу вас, сударь, позовите ее непременно! Скажите ей, что, если она не придет сюда, я потребую, чтобы меня на руках вынесли к ней!

После этого заявления Литвинова Амир нахмурился, ощущая в своей душе некий трепет от слов полковника. Молодому человеку подумалось, что Петр Николаевич был не так уж равнодушен к его матери много лет назад, как она говорила, раз сейчас он так рьяно рвался на встречу к ней. Ощущая, будто бальзам вылился на сердце от слов его настоящего отца, Амир тихо вымолвил:

– Я попытаюсь привести ее, Петр Николаевич…

– Да, прошу вас, Георгий! – воскликнул воодушевленно Литвинов, нервно кусая губы. – Только вы можете уговорить ее, я чувствую это! Скажите ей непременно, что я очень жажду увидеть ее и поговорить с нею!

Глава VII. Полковник

Амир кивнул и поспешил прочь из гостиной. Уже через минуту он спустился с высокого крыльца и приблизился к матери.

– Матушка, он хочет вас видеть, – тихо властно заметил молодой человек, сверкая глазами на княгиню.

– Кто? – спросила она одними губами, оборачиваясь к сыну.

– Вы прекрасно знаете кто, – напряженно сказал Амир. – Вы ведь специально вышли из кареты, ибо надеялись на то, что он может увидеть вас.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Амир, – смущенно заметила Верико, опуская взор.

– Я говорю о моем отце. Петр Николаевич видел вас в окно. И хотел выйти к вам сам, но его ноги немощны, и он не может ходить. Но он очень просил, чтобы вы зашли в его дом. Он хочет видеть вас.

– Я не пойду, – пролепетала княгиня тоном маленькой девочки, испуганно вскинув глаза на сына.

– Матушка, неужели вы откажете больному человеку в его просьбе?

– Он не заслуживает… – начала Верико.

– Если бы вы видели его лицо теперь, матушка, – тихо с болью сказал Амир. – Он встал на немощных ногах, а ведь он уже полтора года не ходит. Он хотел идти к вам, но упал. Мы с Александром еле уговорили Петра Николаевича остаться в гостиной. Но он взял с меня слово, что я непременно приведу вас.

– Боже, Амир, – пролепетала княгиня. – За эти полчаса, что провел в его доме, ты проникся к нему, и теперь тебе жаль его? – с ревностью заметила она.

– Матушка, мне показалось, что он не так равнодушен к вам, как вы думаете. Ибо на его лице было написано такое волнение, что я на миг решил, что вы вызываете в его сердце трепетные чувства…

– Я не думаю, что это так, Амир, – тихо печально заметила Верико. – Много лет назад он предал нашу любовь. Нет, не так. Он предал меня… ведь любви у него ко мне никогда не было…

– Я прошу вас, ради меня, – выпалил уже страстно Амир и схватил мать за руку. – Пойдите, поздоровайтесь с ним.

– Амир, я не смогу видеть его, – пролепетала нервно Верико, отворачивая лицо от сына и устремляя страстный взор на окно, в котором явно виднелся темный силуэт.

– Матушка, я ведь вижу, что вы хотите пойти и увидеть его! – уже не выдержал Амир.

Верико поняла, что сын очень хорошо определил ее волнение и желание, и тихо выдохнула:

– Ну, хорошо, я пойду. Но только для того, чтобы увидеть, как он постарел, чтобы мое глупое сердце навсегда забыло его…

Она проворно направилась к особняку, и Амир, довольно улыбнувшись, быстро последовал за матерью. Когда они вошли в гостиную, в комнате были сестра Литвинова и ее дети, Екатерина