крика: первый «Помогите!», второй на латыни.

Биржевик решительно покачал головой.

– Ничего такого не слышал.

– Заблудились в лесу?

– С чего взяли, господин Ванзаров?

– Вышли с барышней не к поезду, а к этой полянке.

– Наше обычное место встречи! После… э-мм… прогулки собираемся здесь и компанией направляемся к буфету. Да хоть у Петеньки спросите…

– Вы свободны.

Покинув натоптанный снежок с большим облегчением, Кукульский уступил лобное место Малочаеву. Охотник за деньгами наивных тюфяков вел себя смирно, как нашкодивший гимназист.

– У господина Семеновского слабое здоровье, часто болеет, – сказал Ванзаров столь уверенно, будто знал. Чем вызвал недоумение.

– Это кто ж такое выдумал? – ответил вопросом Малочаев. – У Паши бычье здоровье, перепьет любого… Не помню, чтоб у него насморк был. Не говоря уже о зимней инфлюэнце[43].

– Что же он захворал так неудачно?

– Ума не приложу, – развел руками биржевой игрок. – Уж так Паша хотел открыть сезон, столько разговоров…

– Объясните простую арифметику, – начал Ванзаров. – В компании четверо охотников: вы, Кукульский, Квадри и Семеновский. А приглашено всего три барышни. Господина Тухова в расчет не берем. Или господин Семеновский не любит целоваться с девицами?

– Да что вы! – Малочаев праведно возмутился. – Паша юбки не упустит. Такой ходок по женскому полу… Как только жена его терпит…

– Тогда почему три девицы?

Вопрос, простой с виду, оказался вдруг неразрешимым. В чем Малочаев признался.

– В таком случае сделаем вывод, – продолжил Ванзаров. – Господин Квадри еще вчера знал, что Семеновский не поедет. Платить лишнюю десятку не хотел, мадемуазель Новоселову наметил для господина Тухова. Сам же в этот раз готов был потерпеть. Ради удовольствия важного клиента.

Оставалось только согласиться. Что Малочаев и сделал.

– Странно, что Паша так себя повел, – добавил он.

– Странно другое: на три двустволки было четыре двойных выстрела, – сказал Ванзаров.

– А ведь ваша правда… Кто же это стрелял?

Вопрос повис в воздухе, да там и замерз. На морозе и не такое бывает.

– Господин Семеновский хорошо стреляет?

– Отменно… Среди нас – он один настоящий охотник… Постойте, вы намекаете…

Ванзаров предпочел ответить молчанием. Чем привел Малочаева в сильное волнение.

– Ну знаете… Нет, не может быть… Что за чушь… Как хотите, но не поверю, что Паша убил Виктора Андреевича… Они ведь друзья, как братья.

Чиновник сыска не стал пояснять, сколько верных друзей убили друг друга за меньшее. За куш получить биржевое общество, пусть и тонущее, можно решиться на многое.

– Господин Ванзаров, позвольте просить о любезности? – самым душевным тоном начал Малочаев.

– Не хотите, чтобы про шашни на охоте стало известно вашей жене? И жене Кукульского?

– Рад, что понимаете это обстоятельство… Как мужчина мужчину… Буду крайне обязан.

Ванзаров невольно подумал: в чем может выразиться благодарность биржевика? Нет уж, лучше деньги раздать нищим. Да вот хотя бы Тухле. Он их потеряет с не меньшим успехом.

– Ничего не могу обещать, – ответил Ванзаров.

Паровозик громко сообщил о прибытии. Не прошло пары минут, как показалась фигура в цивильном черном пальто, которая торопливо приближалась. Становой пристав 3-го стана, коллежский асессор Толин военного чина не имел, а потому носил гражданскую одежду. Он поздоровался с Ванзаровым за руку на правах знакомого и осмотрел место происшествия. Впрочем, не слишком старательно.

– Родион Георгиевич, вы-то как здесь оказались? – спросил он, отвернувшись от погибших.

– Случайно, Василий Семенович. Друг позвал на воскресную охоту.

– Надо же какое счастливое совпадение. Я уж подумал: сыск так навострился, что раньше нас прибывает… Что ж, такое несчастье: погиб наш уважаемый Виктор Андреевич… Да еще девица с ним. Как бывает на охоте: случайный выстрел?

– Не в этот раз, – уклончиво ответил Ванзаров.

Толин насторожился.

– Намекаете?

– Говорю напрямик. Случайным может быть один выстрел. Два – нет.

– Кто-то из… – Становой пристав выразительно оглядел троих мужчин и двух промерзших барышень.

– Подозреваемый есть, но доказать не могу. Пока не могу. Вас не затруднит проверить: у Квадри ничего не пропало?

Не слишком охотно Толин вернулся к телам, Новоселову вниманием обошел, а Квадри осмотрел, не нагибаясь.

– Перстень фамильный на месте, – вернувшись, доложил он. – Цепочка с брелоками, он гордился ими… Заколка в галстуке… Да и пальто его, такое приметное… Ружье, правда, другое, у него великолепный «Штуцер-Экспресс», наверное, решил зимой поберечь…

– Уверены? Больше ничего?

– Нет-нет, внешне ничего не пропало… Позвольте при людях карманы не досматривать. Не думаю, что убийца кошелек стащил.

С таким выводом Ванзаров согласился.

– Близко были знакомы с Квадри?

Вопрос приставу не слишком понравился.

– Друзьями не были. Городок наш маленький, все на виду, Виктор Андреевич летом частенько заезжал, человек открытого характера, общительный, веселый, в ресторане праздновал.

– Вам известно, что Квадри фактически разорен?

Толин мотнул головой.

– В такие обстоятельства меня не посвящал… Да и виделись мы с ним давненько, в августе или июле, – будто оправдываясь, добавил пристав.

Он быстро свернул неприятный разговор, спросив, как поступить с погибшими, если сыск ведет дело. Ванзаров спросил разрешение отвезти тела в столицу, чтобы Лебедев установил наличие или отсутствие пороховых следов. Пристав обрадовался: иначе ему пришлось бы доставлять в город самому, у них в участке мертвецов держать негде.

При помощи обер-кондуктора Толин отнес погибших в прицепной вагон, попросил сообщить, когда будут результаты.

Под конвоем Ванзарова охотники и барышни прошли в первый вагон. Тухля был задержан на подножке и спущен на снег.

– Почему скрыл, что был знаком с Новоселовой и на охоту поехал ради нее?

Друг был печален.

– Прости, Пухля, я совсем запутался… Она так похожа на… на… – договорить он не смог, слезы задушили. Брошенный муж скучал по своей половинке ужасно. Искал хоть какую-то замену. Нельзя осуждать. – Ты везешь меня в тюрьму?

– Там видно будет. – Ванзаров подтолкнул его в спину. – Залезай в вагон, каторжник. И помалкивай…

Буфетчик укладывал в большой сундук графинчики и тарелки с закусками. Он знал, что случилось, кто перед ним, виду не показывал, с расспросами не приставал.

– Что, господин хороший, не желаете ли на дорожку?

Ванзаров не отказался. Бурак рябиновки первой рябины пришелся как нельзя кстати. И сардинка следом.

– Благодарю, Анакреонт, за угощение…

– Таким господам мы завсегда рады… Приезжайте, сделайте милость…

– Быть может, как-нибудь… Каким образом сундук и стол сюда доставляете?

Наивности доброго барина Анакреонт улыбнулся.

– На подводе везем летом, теперь на санях… Когда как, по сезону.

– Сегодня, когда привозил, не приметил кого-нибудь постороннего вон там, – Ванзаров показал в сторону леса на перекресток дорог.

– Вроде торчал какой-то извозчик на высоких санях… В тулуп закутался, будто спал… Да мне дела нет… Своих забот полон рот… Приезжайте, будем рады…

Ванзаров зашел в вагон, обер-кондуктор дал сигнал к отправлению. Пассажиры расселись по лавкам