— Но мне хотелось бы… — начала Милена, которая вроде бы и не задумывалась все эти годы всерьез о ребенке, но вдруг, когда Делберт запретил ей становиться матерью, поняла, что желает именно этого.

— Какая разница, что ты хочешь, детка! — заявил муж, подавая ей сафьяновую коробочку. — Главное, что хочу я. Забудь о спиногрызах, беременность только портит женскую фигуру. Моя Ясна была тростинкой, а уже после первой беременности превратилась в тумбу и потом такой и осталась. Вот, лучше посмотри, что я тебе купил!

Он приобрел ей платиновый перстень с квадратным, канареечного цвета бриллиантом весом в девять каратов, и ждал от Милены криков восторга. Милена же, автоматически надев вульгарный, как и сам Делберт, аксессуар на палец, думала только об одном: она хочет стать матерью!

У нее была возможность отдать Делберту перстень и уйти с собственной свадьбы, однако Милена увидела сияющую матушку, которая была на седьмом небе от вести о том, что дочь выходит наконец замуж, да не за кого попало, а за американского миллиардера.

Тот факт, что ее дочь в течение десяти лет была одной из самых успешных и высокооплачиваемых моделей, матушку занимал не особо. Статус супруги американского миллиардера был для нее намного важнее.

Впрочем, заметив, как радуется Делберт, громогласно бахвалясь перед портными и стилистами, что перстень обошелся ему в двести двадцать тысяч долларов, Милена отбросила мысль бежать с собственной помпезной свадьбы.

В конце концов, всегда можно развестись. А статус разведенной жены миллиардера все же солиднее и, главное, прибыльнее, чем статус так и не вышедшей за миллиардера тридцатилетней фотомодели, чья карьера уже давно пошла на спад.

Поэтому, когда священник спросил, готова ли она взять в мужья Делберта Уинстона Грампа и жить с ним в горестях и радостях, пока смерть не разлучит их, Милена без особого промедления ответила:

— Да!

Потом был прием с уймой гостей: звезды шоу-бизнеса, политики, бизнесмены всех мастей. Скоро имена и лица смешались в голове у Милены, и единственными, кого она отчетливо запомнила, была пара: бывший президент и его деятельная жена, ныне сенаторша, которая, прижав Милену к себе и запечатлев на ее щеке поцелуй, произнесла так, чтобы не слышал Делберт:

— Мои поздравления, дорогая. Однако советую вам не подчиняться всем прихотям мужа. Думайте в первую очередь о себе и о своих детях. Иначе, быть может, будет поздно. Посмотрите на меня — я сделала своего мужа президентом, а пройдет несколько лет, и я сама стану президентом!

Милена взглянула на супруга сенаторши, бывшего главу Белого дома, который, хохоча над какой-то сальной шуткой Делберта, панибратски хлопал его по плечу. И этот красноречивый и харизматичный политик — продукт честолюбивых планов этой несколько невзрачной, безвкусно одетой дамы с плохой прической?

— Дорогая, разрешу себе дать вам совет. Любовь рано или поздно пройдет. Если вообще будет. А муж, даже бывший, останется. Поэтому рассматривайте мужа и брак как проект. Да, свой собственный проект, который служит только вашим целям! Желаю вам счастливой жизни с Делбертом Грампом! По возможности счастливой.

— А что, если я тоже захочу стать президентом? — донесся до Милены громовой голос Делберта, теперь ее мужа, которому бывший президент, видимо, поведал о планах супруги занять место в Белом доме.

— Тогда, Делберт, тебе придется конкурировать со мной на президентских выборах. И с треском проиграть их, дабы я смогла стать первой женщиной-президентом США! — заявила со стальной улыбкой сенаторша. — Или ты думаешь, что американцы выберут себе президента с такой, как у тебя, прической?

Делберт к свадьбе решил радикально сменить имидж, помолодеть, и выкрасил свои седеющие волосы в абсолютно искусственный, белесый, делавший его похожим на безумного ученого цвет. И при этом был твердо убежден, что этот новый стиль ему крайне к лицу.

Впрочем, Делберт никогда не сомневался в собственный правоте.

— Ну уж точно не с такой, как у тебя, дорогая! — заявил Делберт, хохоча. — Эй, идиот с подносом, шампанского для моих дорогих друзей, мистера президента и мадам сенатора!

* * *

Семейная жизнь с Делбертом оказалась турбулентной, роскошной и невероятно скучной. Милена давно поняла, что она для супруга всего лишь чрезвычайно дорогой аксессуар. Соответственно, от нее требовалось вести себя подобающим образом: в основном помалкивать, улыбаться и исполнять все прихоти и желания Делберта.

Милена же думала об одном, что снедало ее все месяцы после свадьбы, — о ребенке, которого она страстно хотела завести. Только Делберт сразу гневно выпячивал нижнюю губу и заявлял:

— Этот вопрос решен окончательно и бесповоротно! Не нужны мне больше никакие дети. От них одни проблемы. Да и наследство легче делить на четырех, чем на пять или шесть отпрысков!

И он настоял на том, чтобы Милена сделала себе перевязку фаллопиевых труб. Она противилась, она отказывалась, она плакала, но Делберт был неумолим.

— Если сделаешь это, то получишь то самое колье из грушевидных розовых бриллиантов, которое будет продаваться на «Сотбис» в конце года. Я тебе его куплю. А если нет…

Милена в итоге согласилась, однако вовсе не из-за колье. Она вдруг поняла, что жизнь с Делбертом, несмотря на массу неудобств, ее устраивала. Тем более что они теперь спали в разных спальнях и у каждого выработался свой распорядок дня. Они, обитая в одном пентхаусе в «Грамп-Плаза», могли, если хотели, днями, а то и неделями не попадаться друг другу на глаза.

Познакомилась Милена и с детьми Делберта от предыдущего брака: двумя сыновьями-подростками, Делбертом-младшим и Уинстоном, которые произвели на нее отталкивающее впечатление своими манерами, вернее, полным их отсутствием, а также с юной красавицей Златой, обращавшейся с Миленой так, словно она — злая сказочная фея.

Как-то Злата даже в сердцах сказала ей своим серебристым голоском:

— Вы пришлая, вы нам не нужны! Без вас было ведь так хорошо!

Имелась еще и дочка Эйприл от второй супруги. Эйприл было два или три года, однако Милена видела ее всего несколько раз и то мельком.

Чего нельзя было сказать о бывших женах Делберта: о его первой, матери двух сыновей и дочки, югославке Ясне, и второй — малоизвестной актриске Шэрон. И та, и другая регулярно появлялись в пентхаусе Делберта или в одном из его поместий, клянчили деньги, настраивали против новой жены и разносили по светскому обществу слухи и сплетни о семейном жизни миллиардера Грампа и «его герцословачки».

Милена начала даже всерьез подумывать о разводе, однако выяснила, что зря подписала брачный договор, не читая его. В случае развода она ничего не получала, но ведь она от Делберта ничего и не хотела! Однако в случае расставания с мужем ей запрещалось делать и то, и другое, и третье. Например, жить в Нью-Йорке, который Делберт считал своим городом. Выходить замуж повторно в течение пяти лет. Сниматься в модных журналах. Давать интервью…