взяли и впаяли семь лет. Пока он отбывал срок, Мелинда разбрасывалась его деньгами, а затем и его бросила. Он вышел досрочно, и суд позволил ему и его сестре забрать детей, всех троих. Поэтому я поехал в Модесто, где они жили, проведать Тони в их доме, так как все должно быть в их присутствии. Достаточно неловкая ситуация, потому что у него были двое других детей, а Тони за ними присматривала. Ей было двенадцать или тринадцать.

Вскоре условия посещения стали мягче. Тони разрешили оставаться со мной в Лос-Анджелесе, я на неделю брал ее с собой в тур. В гостиницах мы брали номера со смежными комнатами, но она спала с приоткрытой дверью и с включенным светом – настолько была напугана всем, что происходило в ее жизни.

После всех судебных процедур я наконец-то ее забрал. Проблема была в том, что они думали, что у меня есть группа. А, Black Sabbath! Мне и шагу не давали ступить. Постоянно выспрашивали:

– Кто будет присматривать за девочкой, когда вы будете на гастролях?

– Ну, няньку найму.

Свелось все к выбору между бывшим заключенным, который ей и отцом-то не был, и мной. Адвокат, которого я нанял в Лос-Анжелесе, говорил:

– Слушай, ты – отец, и мы вернем ее тебе.

В конце концов в 1996-м я ее вернул и забрал домой в Англию.

Когда Тони приехала, она была на грани нервного срыва. Бедная девочка была забитой и запуганной, мы постоянно ее пинали, как футбольный мяч, и она не понимала, какого черта происходит. Прошло много времени, прежде чем она успокоилась и пришла в себя. Очень долго ей снились кошмары. У нее была своя комнатка, дверь была всегда открыта, свет не выключался, среди ночи она начинала кричать, и я тут же мчался к ней. Поначалу я думал, как ей помочь и что делать. Одной любви недостаточно – она ведь должна еще и привыкнуть ко мне, принять, так как большую часть жизни провела вдали от меня. И с отчимом она не ладила, так что было очень тяжело.

К тому времени наш брак с Вэл трещал по швам. Она хотела жить в Лондоне и путешествовать по миру, а я – нет. Я его уже объездил бесчисленное количество раз. Желания у нас были разные, поэтому мы регулярно ссорились. Но окончательно все развалилось, когда Тони приехала в Англию. У Вэл уже был сын, о котором мы вместе заботились, и она сказала:

– Надо устроить Тони в колледж. Пусть там и живет.

– Ты не можешь так поступить. Ее отовсюду выгоняли, она должна жить с нами, – ответил я.

Тогда Вэл захотела, чтобы мы жили в Лондоне, мы сходили в местную школу, но Тони там не понравилось. Она была совсем ребенком. Ей было нелегко уехать из Калифорнии и поселиться в Лондоне. Она плохо знала Вэл, и идти в эту школу, где она ни с кем не знакома, было для нее настоящим стрессом. В общем, Тони не захотела там жить, и Вэл сказала:

– Если она не хочет, тогда все. Что могла, я сделала.

Я очень разозлился, когда она это сказала, потому что Тони не заслужила такого отношения. В итоге пришлось нанять няньку, которая заботилась о ней. Господи, я женат, супруга живет в Лондоне, а в Мидлендсе я нанимаю сиделку для Тони. У меня не было выбора, я жил на гастролях. Кто-то должен был зарабатывать и обеспечивать эту малышку. Кавардак какой-то. Отчасти мы с Вэл расстались, потому что она не принимала Тони, а я не мог с этим смириться. Постепенно мы отдалились друг от друга, и тогда наш брак подошел к концу. Мы не могли найти общий язык. Вместо того чтобы обсуждать проблемы, постоянно ругались, а я это ненавидел. Сказал ей:

– Если начнем опять ссориться, давай просто скажем «стоп». И остановимся.

Однажды мы принялись ругаться, и я сказал: «Стоп!»

Она в ответ:

– Что ты, блядь, заладил? «Стоп» да «стоп»?

И завелась опять. Так что «стоп» не сработало.

Я сделал для себя вывод: с меня довольно. И сказал ей:

– Все кончено, Вэл.

– Ты не можешь со мной развестись.

– У нас ни черта не выходит. Не хочу больше так жить. Живи, как тебе нравится.

Я хотел расстаться ради ее же блага, чтобы она жила и ни в чем себе не отказывала. Но она уверена, что я бросил ее ради Марии, однако не в этом дело. С Вэл все было кончено задолго до того, как я встретил Марию, но она считает, что я начал встречаться с Марией до того, как мы с Вэл расстались.

Вэл присмотрела дом в Испании, и я ей его купил, а еще купил дом в Лондоне. Расставаться всегда тяжело. Но вскоре боль прошла.

Я снова стал общаться со старыми друзьями и встретил любовь всей жизни.

75

Любовь всей жизни

В начале 1997-го позвонила Шэрон Осборн и спросила:

– Как ты смотришь на то, чтобы дать пару концертов с Оззи или поехать в полноценный тур? Тебя спрашиваю первого, если согласишься, позвоню Гизеру.

Все должно было происходить неофициально, чтобы не привлекать кучу юристов, поэтому я согласился. Затем она спросила Гизера, и он тоже сказал «да». Наверное, Шэрон решила, что Билл будет действовать через адвокатов, и его будет сложно привлечь, так что его она не приглашала. Я спросил Шэрон насчет Билла, но она ответила:

– Нет, вместо него будет Майк Бордин, барабанщик Оззи.

Мы с Гизером рассчитывали сыграть всего несколько песен и решили, что не такое уж это важное событие, поэтому согласились на Майка. По плану Оззи должен был сначала отработать свою программу, а потом должны выйти мы и закрыть шоу. Это не сильно отличалось от того, что было в Коста-Месе в 1992-м. Вышли и сыграли. Мы оговорили гонорар и взялись за дело. В мае 1997-го стартовал пятинедельный тур по Америке, около двадцати пяти выступлений в рамках фестиваля Ozzfest.

Мне понравилось. Было здорово, и мы с Оззи и Гизером отлично пообщались. Я думаю, в любом случае всем было интересно увидеть, как мы поладим друг с другом. Поначалу мы почти не виделись. Оззи прилетал позже и приезжал на площадку отдельно от нас, а мы с Гизером каждый ездили в своем автобусе. Кроме того, мы останавливались в лучших отелях: «Четыре сезона» или «Ритц-Карлтон». Это было нормально, организовано все по высшему разряду.

17 июня у Оззи пропал голос, и он отменил выступление. Мы с Гизером слышали, что Оззи не собирается прилетать, но сами уже были в гримерке, и другие группы уже играли. С нами были Мэрилин Мэнсон, Pantera,