Ольга задумалась:

— Не факт, что добрым. Эта мудрость противоречит элементарным законам этики и уголовного права.

— Не понимаю тебя.

— Ну, например, в сказках положительный герой обычно пробирается в чужой замок, убивает владельца и присваивает чужие богатства и жильё.

— Не передёргивай. Он убивает людоеда или Кащея, — устало ответила мама, которая очень не любила странную логику дочери.

— Конечно. Но звание «Кащея», «людоеда» или просто «злодея» присваивается владельцу замка только на основании личного суждения героя или услышанных им сплетен от местных крестьян.

— Люди знают, что говорят, — неуверенно сказала мама.

— Суждения крестьян вряд ли могут быть юридическим обоснованием убийства. Люди считают любую старую некрасивую женщину, имеющую чёрную кошку и живущую в лесу, ведьмой. А богача с плохим характером и аскетичной фигурой — безусловным Кащеем.

— В сказках рассказывается о торжестве добра над злом, а не о юридических тонкостях.

— Далеко не всегда добро побеждает. Ты помнишь историю о Русалочке? Зачем ведьма дала девушке красивые ножки в обмен на страшную боль при ходьбе? Да ещё и голоса лишила. Принц на ней не женился. Несчастная покончила с собой, а это грех.

— Не говори глупостей, — рассердилась мама.

Ольге уже и самой надоел спор. Последний пример почему-то напугал её.

Ольга вздохнула и легла на живот, подставив спину жгучему солнцу. Пыталась прогнать неприятное ощущение озноба, мурашками щекотавшее кожу.

Девочка замолчала, хотя могла добавить, что сказки всегда обещают счастливую жизнь, но появляется счастье мельком и в самом конце. Принц расколдовывается, и случается свадьба, но на этом самом интересном месте всё заканчивается. И уже невозможно выяснить, как жили молодые после свадьбы. Фраза «стали они жить-поживать и добра наживать» неинформативна. И уж тем более отсутствует внятный смысл в распространённой концовке «и я там был, мёд-пиво пил». Вдруг прекрасный принц оказался таким занудой, что прошлая жизнь с чудовищем или кротом казалась счастьем?

Она вспомнила детское Евангелие: там всех убили, и было лишь обещание счастливого конца. Получается, что нам всегда чего-то недоговаривают. Жизнь устроена так, что всё время приходится страдать, лишь ожидая счастья. Мы словно стоим на остановке, поджидая автобус. Тоскливо бегут минуты, льёт дождь, пронизывает ветер, вот ещё и хулиганы подошли. Вдруг автобус не придёт, или, что ещё хуже, его вообще не существует? И, может быть, это тягостное ожидание — и есть жизнь…

Времяпровождение на курорте немыслимо без еды. Питанием заведовал злой чародей, судя по имени, бывший финном: «Олл Инклюзифф». Он заколдовывал людей, растаптывал волю. Желание «похудеть», такое могучее далеко дома, здесь съёживалось и тихо умирало.

«Съешь этот салат из экзотических овощей с восточного базара, приправленный острыми специями и вкусным майонезом, — шептал чародей в ухо туриста. — Что ты разглядываешь? Это не пена для бритья, а взбитые сливки на великолепном виноградном желе». Затем колдун выкрикивал самое страшное заклятие: «ВСЁ БЕСПЛАТНО!»

Глаза несчастных жертв тускнели, безвольные руки сами тянулись к тарелкам с кашей в томатном соусе, рядом с которыми стояла красивая табличка «Морепродукты».

«А вдруг это и правда устрицы, мидии и прочие кальмары?..» — змеёй проползала заведомо лживая мысль в затуманенные головы.

«Чудо! — вещал злой волшебник. — Взгляните на красную жидкость в бидоне, в том, что замаскирован под бочонок. Это отличное французское вино. Даже Христос не сделал бы лучше».

Все пробовали. То, что чуда не происходило, лишь укрепляло в вере. Грешники мы все. А что делать?

Даже папа вкусил мелкорубленого тунца с тёртым яичным желтком. Потом удовлетворённо произнёс: «Я так и знал. Это — козье дерьмо. Дочь, не ешь…»

К счастью, Ольга обнаружила ещё один маленький ресторан в гостиничном парке. Там стояло всего двадцать столиков и подавали жареное мясо со свежим салатом. Поскольку колдуна-финна не было, за всё приходилось доплачивать. Но готовили вкусно, хотя, по мнению папы, дороговато.

Казалось, официанты с интересом смотрели на небольшую группу людей, питающихся в их заведении. «Словно нас выделили и теперь изучают, — подумала Ольга. — Если это так, из нас отберут несколько человек, чтобы найти победителя. Только непонятно, в чём».

Уже на следующий день эта фантастическая идея получила неожиданное подтверждение.

Собирались к ужину. Ольга стояла у окна своей комнаты. Как красиво! Почему здесь настолько яркие краски? Отчего в Москве не бывает таких? Может быть, большой город смешивает цвета, пачкает их дыханием асфальта, выхлопами машин, мыслями людей?

Прямо перед глазами сочно зеленела молодая пальмовая роща. Сквозь ажурный узор листвы проблёскивал песчаный пляж и блистающая рябью необъятная поверхность воды. Далёкая полоса горизонта вобрала в себя бесшабашную удаль моря, размазала ровной линией, а затем превратила в синеву. И… подарила небу. Как букет нежных незабудок. А небо? У него есть своя возлюбленная. Солнышко склонило золотистую головку и зарделось от смущения. Скоро оно ляжет спать, вспоминая счастливо прожитый день.

«Вот вырасту, и у меня будет похожий вид из спальни», — твёрдо решила Ольга. Конечно, без толпы, шумевшей под окном у входа в ресторан. Сверху, из-за светлой одежды, отдыхающие походили на белых мышей, которых загоняют в лабиринт. Сильные и наглые проникали первыми, слабые оказывались в конце. Было жарко, и всем хотелось скорее войти в кондиционированное помещение. Даже на расстоянии ощущалась атмосфера тщательно скрываемой истерии. Отчётливо доносились басовитые реплики мужчин и возгласы женщин. Многие старались шутками и весельем замаскировать раздражение, поэтому гротескно жестикулировали и громко смеялись. Другие с уничтожающей иронией комментировали себя. Шутить над соседом было опасно. Кого-то пихнули, послышались раздражённые оклики. И вряд ли люди были голодны и думали, что еды на всех не хватит. Что заставляло их нервничать?

— Оля, ты переоделась к ужину? — папа деликатно постучал в дверь, но кричал так, словно дочь была глухая и находилась в Москве.

— Бегу.

Когда спустились, подкрались сумерки. Толпа уже рассосалась. Привычно направились в парк, минуя ресторан, где слышались отзвуки пирушки у Олла. «Какая красивая мозаика», — подумала Ольга. Сотню раз проходила, но не вглядывалась.

Сделала несколько шагов в сторону, чтобы полюбоваться. Из цветных камешков складывалась картина во всю стену, до крыши. Симпатичный деревенский домик с зелёными ставенками и дверью среди ярких цветов. На нарисованном входе — серебристый колокольчик.

И вдруг дверь распахнулась. Она оказалась настоящей. Колокольчик коротко звякнул.

— Заходите, ещё есть места, — вкрадчиво произнёс человек в чёрном костюме с блестящими пуговицами, отчего показался похожим то ли на трубочиста из сказки, то ли на официанта.