– Директор у себя?

Она прощебетала уже строже:

– Он очень занятой человек. Вы по какому делу?

– По важному, – ответил я.

Она покачала головой.

– Все дела идут через мои руки. Это я их сортирую по степениважности… и либо передаю Владимиру Васильевичу, либо решаю сама.

– Ого, – сказал я с удивлением. – Вам доверяютрешать вопросы?

Она произнесла тем же милым щебечущим голосом, но я уловилстальные нотки в щебетании:

– Я закончила с отличием факультет экономики.

– Теперь бумажка значит так мало, – ответил янасмешливо. – Хотите, куплю вам диплом магистра? За некоторые услуги,понятно.

Ее взгляд стал холодным, а рука демонстративно потянулась ктелефону на столе.

– Думаю, вам лучше уйти.

– Почему?

– Потому что сейчас придет охрана, вас выведут.

– А если я оптовик с толстым бумажником?

Она покачала головой.

– Вы не похожи на оптовика с толстым бумажником.

– А на кого похож?

Она ответила тем же холодным голосом:

– На мальчика очень богатеньких родителей. Который швыряетсяденьгами, не зная им цену. Так звать охрану или уйдете сами?

Я покачал головой, улыбнулся победно:

– Лучше доложите своему генеральному… ах-ах, он ужегенеральный, что пришел хозяин.

Она переспросила непонимающе:

– Хозяин?

– Именно.

– Хозяин чего?

Я обвел рукой вокруг.

– Этого всего. Фирмы. И всех, кто в ней работает.Думаю, красотка, тебе придется сосать у меня. А теперь иди и доложи этому…генеральному.

Она побледнела, поднялась, глаза испепеляют меня взглядом,но повернулась и, открыв дверь, исчезла за нею. Через пару минут, которыепоказались чересчур длинными, дверь распахнулась, на пороге Вован,раздобревший, с помятой мордой, но с вечно хитрыми глазами. Сейчас, правда, вних еще и настороженное недоумение.

– Виталий, – произнес он растерянно, – вот уж неожидал, что заглянешь… Что ж ты напугал нашего референта? Давай, заходи,расскажешь, как дела…

Он обнял меня за плечи, чтобы секретарша видела, он-депринимает старого приятеля, но все равно главный здесь он, Вован, мы прошли вкабинет.

Когда за нами захлопнулась дверь, Вован поспешно оставилменя, обогнул директорский стол и, плюхнувшись в кресло, посмотрел уже сменьшей настороженностью.

– Что случилось, Виталий?

Я стоял посреди кабинета и молча смотрел на него.Улыбка начала сползать с лица Вована. Он подобрался, лицо снова сталонастороженным.

– Что случилось с тобой? – спросил я.

Он нервно подвигал задом в кресле.

– Со мной?.. Да ничего… Да ты садись, чего стоишь!..У меня тут в шкафчике хороший коньячок припасен для особых случаев… Неповеришь, настоящий бурбонище наполеоновских времен! Представляешь, егопотребляли, когда еще Кутузов был живой.

Я не сдвинулся с места, только смотрел неотрывно, покаон не забеспокоился всерьез, подобрался, бросил взгляд на телефон.

– Что с тобой случилось? – повторил я. – Вован, апомнишь, как мы начинали?.. Ни копейки не было!.. Я не только вложилденьги на стартовый рывок, но и защищал от наездов… А что сделал ты?

Он сказал, защищаясь:

– Я? Виталий, что случилось? Какая муха тебя куснула?!

– А твой союз с Сергеем Палычем и Ахматовичем? –спросил я. – А черный адвокат, который все устроит всего за десятьпроцентов?.. Ты не посматривай на телефон, помощь не придет. Все бумагиисчезли, а сам он вчера арестован за торговлю наркотой и оружием. Сергей Палычи Ахматович тоже вышли из игры. Стремясь быть поближе к выгодному делу, одинубил другого, сейчас один в морге, а второй в камере… Потом и тебя бы убрали,дурака. Но они не знали, на кого нарвались, но ты-то знал… Забыл, да?

Он побледнел.

– Кто кого убил?

– Не знаю, – ответил я небрежно. – То ли ПалычАхматовича, то ли Ахматович Палыча. Не все ли равно? Теперь оба вне игры…

Он смотрел на меня бледный, с трагически расширеннымиглазами.

– Не могу поверить…

– Вот телефон, – сказал я. – Позвони, узнай.

Он ухватил трубку трясущимися руками.

– Прости, но это слишком невероятно… Я должен…

Я терпеливо ждал, как дозванивается, слушает. Пальцыразжались, трубка едва не выпала из рук. На меня посмотрел с суеверным ужасом.

Я сказал почти мирно:

– Время идет, многое стирается в памяти… или теряет остроту.Адвокат не знал, за счет кого получит свои десять процентов, но ты-то знал!Кстати, он не собирался ограничиться десятью. К тебе сразу бы применилиодну заготовку, опробованную на десятках тебе подобных. Ты вылетел бы сразуголый и босый.

Он прошептал:

– И адвокат? За наркоту? Не могу поверить…

Я пожал плечами.

– Телефон перед тобой. Звони.

Он покачал головой.

– Мне сказали, что Ахматович арестован по подозрению в убийствеПалыча. И что улики слишком серьезные.

– Неопровержимые, – сказал я. – Похоже, твойпомощничек подрабатывал киллерством? Убивал по заказам, а содельника убил ужепо личным мотивам, на чем и попался. Допустил промах.

Он помотал головой, бледный, как простыня. Глаза его неотрывали от меня испуганного взгляда. Я холодно усмехнулся, замолчал, онперевел дыхание и заговорил быстро:

– Виталий, за все это время ты побывал в фирме не большедесятка раз! Ты никогда не интересовался, как идут дела! Я проявил чудесаизворотливости, но сумел добиться выгодных контрактов уже не с дилерами, анапрямую получаю от Твинлаба, Мультипауэра, Бионикла, Иронмэна и дажеДжетафорса! Моя фирма… прости, наша фирма стала самой быстрорастущей. Месяцназад мне вручили первую премию, фирму приняли в Клуб перспективного бизнеса…На меня так долго жали, что все, мол, держится на мне, что в конце концов… норазве это неправда?

Я сказал ровным голосом:

– Ты – прирожденный бизнесмен, не спорю. Твоя бедасейчас, что откусил кусок больше, чем сможешь проглотить. В следующий разбудешь умнее и осторожнее. Я дам тебе шанс. Сейчас я тебя хоть и выгоняю,как паршивого пса, но… обойдемся без особых мер, хотя, как говорят, вприрожденном бизнесмене все должно быть прекрасно, включая и контрольный выстрелв голову. В сейфе сейчас сколько денег?