Он прошептал бледными губами:

– Не помню… Выручку приносят после обеда. Сейчас, наверное,пусто.

– Разве? – удивился я. – Вчера вечером там былодвадцать тысяч долларов, три тысячи евриков и пара акций. Как видишь, знаю…Забирай двадцать тысяч и помни мое великодушие.

Он поднялся, стоял, как провинившийся школьник, но, когда ясказал, чтобы убирался с этими деньгами, дернулся, возразил нервно:

– Но это же… крохи!.. Мы договаривались все пополам!

– Не мы договаривались, – напомнил я, – а япообещал. Я еще тогда сказал, что мне деньги не так важны, друг дороже. Ноты предал. И теперь у меня друга нет.

– Но я не…

Я прервал, чувствуя, как холодный гнев начинаетпереходить в горячий:

– Вован, ты меня знаешь. Даю тебе полминуты. Если черезтридцать секунд все еще увижу тебя здесь, отправлю на встречу с твоимидружками. Я имею в виду адвоката и Ахматовича, но, сам понимаешь, могу и кПалычу. Ты еще и на себе убедишься, что я не потерял… клыки.

Он секунд пять смотрел на меня застывшими глазами, все ещене верил, потом вдруг выражение лица переменилось, уж не знаю, что во мнеувидел, но метнулся к сейфу со скоростью гигантской блохи, в руке появилсяключ, звякнуло, дверца открылась, Вован закрыл вместимое широкой спиной итолстым задом, греб и сопел, греб и сопел, а потом так же быстро метнулся кдвери, оставив сейф открытым с торчащим в дверце ключом.

Я закрыл сейф, поганец выгреб все, даже акции, вот ужзря это сделал, в наказание могу забрать не только акции, вернулся к столу исел в директорское кресло. Мягкое сиденье приняло в свои объятия нежно иласково, как дорогая профессионалка. Несколько минут сидел, прокручивая вголове разговор с Вованом, затем нажал кнопку вызова секретарши.

Дверь открылась, женщина вошла, на лице недоумение, я сижуочень уж по-хозяйски, ноги забросил на стол, взгляд как у восточного деспота.

– Привет, – сказал я. – Этого дурака я выгнал.Теперь будешь сосать у меня.

Она вздрогнула, побледнела, затем надменно выпрямилась.

– Вы… это серьезно?

– Серьезнее некуда, – ответил я и смерил ее оценивающимвзглядом. – Власть поменялась.

– А… куда ушел Владимир Васильевич?

Я махнул небрежно рукой.

– Думаю, в небытие. Хотя, может быть, еще поднимется. Но нескоро, не скоро… Я отказал ему в выходном пособии.

Она смотрела все еще неверяще.

– И что же… Кто будет гендиректором?

– Пока придется самому, – ответил я. – Кстати,если ты такой уж хороший секретарь…

– Я референт, – напомнила она.

– …такой уж хороший секретарь, – закончил я, чутьповысив голос, – то можешь пока остаться. Но сосать придется, придется.

Взгляд ее стал ледяным, она ответила ровным холоднымголосом:

– Вы меня с кем-то перепутали.

Я милостиво наклонил голову.

– Не спеши, подумай до конца рабочего дня. Время у тебяесть. Тебя как зовут?

– Екатерина Васильевна.

– Так вот, Катюша, сосать будешь у меня. Или это ужеговорил?.. Но все равно, повторить приятно. Подготовь пока бумаги… ну, как идутдела в настоящий момент. Знать изволю.

Бумаги, надо признаться, у Вована в порядке. Конечно, отналогов увиливал, как москвич от армии, но не похоже, чтобы налоговики его наэтом ловили. Так что старую команду разгонять не стоит. Хоть сам он и говно,однако сотрудников подобрал неплохо. Даже эта референтша смотрится неплохо. Ужона-то должна быть в курсе всех сделок, поставок, заключенных и тольконамечаемых к заключению контрактов.

Пока я рассматривал контракты, подготовленные к заключению,мысли сновали хаотически во все стороны, путались одна у другой под ногами, тупыеи бестолковые, в конце концов нажал кнопку вызова.

Открылась дверь, Екатерина вошла… как бы сказать, сдостоинством, однако и по походке видно, что вошла к лицу, стоящему выше ее послужебной лестнице. Я рассматривал ее исподлобья, она молча смотрела наменя, наконец я поинтересовался:

– Что за хрень с этими контрактами?..

– Что вы имеете в виду? – переспросила она холодно иотчужденно. – Не тот цвет бумаги? Или формат не А четыре?

– Я имею в виду, – сказал я с нажимом, –почему заключили контракт с Фармацевтик Интернейшнл, а не с фирмой Вэйдера?

– Очень просто, – ответила она. – Вам нужен ответили нужно показать, что вы круче?

– Я и так знаю, – огрызнулся я, – что кручея, это видно, не так ли? Так почему же?

– Всего лишь потому, – сообщила она, – что фирмаВэйдера перешла в руки его наследников, а они создали на ее основе концерн иназвали Фармацевтик Интернейшнл.

Она смотрела спокойно, без насмешки, хотя вообще-то тамвнутри наверняка ржет во все горло и тычет в меня пальцами с криками: дурак,плюйте на дурака!

– Ага, – сказал я туповато, – вот какое дело… Этож сколько я был не у дел, что такое событие прошло мимо? Так Джон Вэйдер… умер?

– Умер, – подтвердила она ровным голосом. – Обэтом писали и говорили во всем спортивном мире.

– Вот свинья, – вырвалось у меня. Поймав ее взгляд,пояснил: – Я свинья, потому что… пропустил мимо ушей, а он свинья,что умер. Надо было жить, он же для спортивного мира был Моисеем, Ииусом иМухаммадом в одной морде лица. Ладно, а это что за бумаги? Неужели Биолабпредложил условия лучше, чем Бионикл?

– Лучше.

– Чем?

– У них качество выше.

– А цена?

– И цена выше, – согласилась она, – ноненамного. А наши спортсмены, видя разницу в приросте мышц, готовы платитьдополнительные деньги за результаты.

– Уверены?

Она указала на кучу бумаг среди моего стола.

– Там есть результаты опросов. Дело не только в том, чтопокупательная способность за последний год резко повысилась. Главное, чтоспортом теперь можно зарабатывать большие деньги. Потому многие вкладывают вспорт все, что у них есть, рассчитывая получить отдачу намного больше. Этопервое…

Я поинтересовался:

– А второе?

– Мода, – ответила она коротко. Пояснила, видя моелицо: – В бизнесе стало модным быть здоровым и подтянутым. Бизнесменыходят в солярии, чтобы потом рассказывать, будто провели лето на Канарах,покупают велотренажеры и беговые дорожки, употребляют жиро­сжигатели ипротеиновые смеси высшего качества…

– Понятно, – прервал я. – Не нужно делать из менянедоумка. Я не Вован, я сам качался и основы знаю. Теперь расскажи мне проэти контракты и переговоры…