За спиной лязгнул засов, свет погас, следопыт остался один на один с собственной судьбой. Какое-то время глаза привыкали к мраку. Тьма ослабила хватку, проступили мутные очертания. Копарь сделал шаг, другой. Зазвенело железо. Следопыт потянул воздух. Пахло гнилью и нечистотами.

Новое пристанище не баловало разнообразием. Лежанка – единственная достопримечательность. Алексей взобрался на нары. Шкуры отсырели и пропитались тюремными запахами. И всё же лучше так, нежели стоять босиком на холодном полу. Вспомнилась Гнилая башня. Да, здесь меблировка солиднее.

Сиделец попытался разглядеть потолок, но тот утонул в густом мраке, как в бездонной трясине. Ничего не видно.

Меж тем следопыт ощутил лёгкое движение воздуха. Недолгие поиски увенчались маленьким открытием. В стене, прямо над головой, находилось крошечное оконце. Только добраться до него великий герцог не мог. Слишком высоко. В полу, напротив кровати, оказалось ещё одно отверстие. Оно начиналось широкой воронкой и уходило вниз. Несло от него как от выгребной ямы. Должно быть, так пахло отхожее место. И в самом деле, Алексей не заметил ни ночного горшка, ни злополучного ведра. Великого герцога меньше всего интересовали местные удобства. Для начала он хотел выспаться. Надо думать, завтра состоится встреча с подручным Шидельрота. Наверняка вновь станет соблазнять посулами и склонять к сотрудничеству. Или, наоборот, примется пытать, силой добиваться желаемого, в ход пойдут шантаж, угрозы и прочие прелести из богатого арсенала средневековых костоломов. Но то будет завтра.

Алексей лежал и думал о предстоящем дне, о превратностях судьбы и о Кайдлтхэ. Так, сам того не заметив, погрузился в глубокий сон без сновидений. И сон этот походил на смерть и конец времени.

Проснулся от холода. Утренняя дрёма нехотя отпускала пленника. Он свернулся клубком, то и дело ворочаясь с боку на бок, но вскоре не выдержал и открыл глаза. В камере царил лёгкий сумрак. Откуда-то из-под потолка бил тонкий луч света. Всё вокруг выглядело серым, унылым и стылым. Но делать нечего, пришлось вставать. Да и ноги размять не грех. На полу поджидал приятный сюрприз. Охрана оставила у кровати глиняную миску с кашей, деревянную ложку и кувшин с водой.

Отверстие в полу, обнаруженное накануне, и впрямь оказалось отхожим местом. Пленник отметил про себя явный прогресс в сравнении с бадьёй ардаров. Заключенный мог легко справить нужду. Нечистоты не оставались в камере, не осложняли удушливыми запахами и без того нелёгкую участь арестанта.

После утреннего туалета следопыт приступил к скромному завтраку. Но не каша из плохо проваренного пшена занимала острожника. Он ждал встречи с Меодоланом. Беседа с мясником должна многое прояснить, в первую очередь виды на обозримое будущее. Да только торговец явно не спешил. Возможно, хотел извести пленника неизвестностью. Или, что не исключалось, у подручного главы гильдии имелись иные, не менее важные причины для промедления. О том Алексей мог только гадать, но догадки не приносили успокоения.

Попаданец уселся на лежанку и принялся было медитировать, дожидаясь неизвестно чего. Но поскольку в медитациях смыслил мало, то стал вспоминать былые походы и всякие забавные происшествия. Например, как заблудился в лесу или как вёз в багажнике автомобиля барана, купленного в придорожной деревне.

В воспоминаниях прошёл день. Наступил вечер. Копарь с интересом отмечал, как пятно света путешествовало по стене, а потом и вовсе исчезло. Казалось, обитатели замка напрочь забыли о существовании узника. Охраны не слышно. Кормить также никто не торопится. Так незаметно подкралась ночь. Алексей улёгся, думая о сне на голодный желудок и сгинувшей в неизвестности Кайдлтхэ. Мысли о д'айдрэ несли только боль, но в то же время вселяли надежду в уставшую душу. Возможно, так казалось только в тюремной камере, ведь несвобода обостряла иные переживания до крайности. Невольник корил себя, что не смог спасти девушку.

Следопыт криво усмехнулся. Рассказать бы кому из старых приятелей о своих приключениях! Рассказать? Как? Да и кто поверит? В лучшем случае назовут сумасшедшим. Оно и понятно. С дивана на сытый желудок мир выглядит если не совершенным, то вполне комфортным. А окажись ты в дерьме по самые уши не в мире, придуманном на раздолбанном диване, а вот так, один на один с дикарями, только и мечтающими выпустить тебе кишки. И вовсе не в фантазиях. Что запоёт тогда офисный планктон, рафинированный эстет, самовлюблённый нувориш или какой-нибудь спятивший мечтатель, алчущий вселенской справедливости? От чувства относительного благополучия люди тупеют, мозги заплывают жиром, инициатива глохнет на корню. Их все устраивает, они всем довольны. А если и недовольны, то тихо шепчутся о том на кухнях. Или пиарятся в социальных сетях. На большее они не способны.

Алексей едва остановился. И чего он взъелся? И главное, на кого? Просто достало! Всё достало! Он болен, болен одиночеством! И Кайдлтхэ нет рядом… Нет, всё, довольно! Спать! Самокопательство только изводит, не даёт ответов ни на один вопрос. А их накопилось немало. Остаётся только ждать. И терпеть.

Вновь следопыт ворочался в поисках удобного положения. Цепи впивались в тело, сковывали движения. Но время не остановить. Рано или поздно ночь кончится и настанет утро. Всё пройдет, уйдут горести и печали. Судьбу не обманешь. Предначертанное, сон, смерть… Они где-то рядом. Холодная шершавая стена. Кожа дракона, злобного монстра. Оскал, клыки… Там погибель и забвение, вечный сон разума, покой измождённой души. Тишина и липкий мрак не в силах убить солнечный луч.

Утомлённый дневным бдением, Алексей увяз в тёмной трясине беспамятства. Руки и ноги будто онемели, мысли замерли, образы поблёкли. Сон подарил избавление.

Следующий день не принёс никаких неожиданностей. Вновь у кровати появились миска с кашей и кувшин с водой. Опять следопыт проспал визит охраны. Но почему его не зовут на допрос? Может, и вправду о нём забыли? Едва ли. Не для того гильдия озолотила главаря пиратов.

Целый день узник вновь сидел на шконке и следил за путешествием пятна света по стене. Если дело так будет и дальше, то через неделю он попросту сойдёт с ума от скуки. У ардаров он хотя бы наблюдал в щель двери за вознёй в деревне, слушал шум прибоя и крики людей. Здесь же только четыре стены. Камера два на три метра, лежак да нужник. Наверняка отсидка затягивается намеренно. Меодолан оказался неплохим психологом.

Томительное ожидание изводило не меньше изуверской пытки. В голову лезли мысли о миллионах сидельцах, замученных как в местных тюрьмах, так и в узилищах привычного земного мира. Да что там застенки?! Вся человеческая история теперь представлялась непрерывной цепью различных преступлений, бесконечной дорогой в никуда, вымощенной миллиардами костяков, страданиями и болью умерших до срока. И всё ради чего, ради каких высоких идеалов?

От этих размышлений Алексей едва не свихнулся. Его вовремя спас лязг железного засова. Дверь медленно отворилась, и на пороге показался наёмник с факелом.

– Хватит дрыхнуть, поднимайся, – сквозь зубы процедил страж.

От неожиданности великий герцог замер на мгновение, но быстро пришёл в себя, соскочил с кровати. Он был готов кинуться к солдату и обнять служивого на радостях. Наконец-то хоть какое-то изменение в затхлом болоте. К добру или к худу? Да какая разница?!