— Ты где был во время войны?

— У вашего родственника, — удивился Джафар. — Я сразувернулся в Чечню.

— Завтра он прилетит в Москву, — выдавил Адалят. — Поедешьего встречать в аэропорт. Он со мной встречаться не захочет. А тебя увидит исмягчится.

— Ясно, — бесстрастно кивнул Джафар. — Что будем делать сЖеребякиным? — снова спросил он.

— А что с ним делать? — разозлился Адалят. — Я не знаю, чтос ним делать. Если его убьем, скажут, что мы начали войну.

— Он первый начал, — тихо уточнил Джафар.

— Это еще доказать нужно. Я позвоню Зардани, попрошу опомощи.

— А с Борисом?

— За него не волнуйся, — отмахнулся Адалят, — он уже нежилец на этом свете. Ты мне лучше человека найди, чтобы этого подполковникаубрал. Цапова.

— Он друг Стольникова.

— Ну и что, — разозлился Махмудбеков, — пусть хоть его брат.Ты здесь совсем от нас отбился, больше о них думаешь. И друзья у тебя странные.Этот Стольников тебе ближе своих.

— Он смелый человек, Адалят, — возразил Джафар. — И сегодняутром себя под пули подставил, чтобы спасти дочь твоего брата.

— Это еще неизвестно, как там было, — желчно заметил Адалят,— может, и все по-другому было. Мы ничего не знаем.

— А Кязим?

— Что Кязим? Может, он и не предатель. Нужно Ираду найти,пусть она нам все расскажет. А верить инородцу, которым обвиняет нашегочеловека, я не могу.

— Кязим сбежал, его нигде нет.

— Может, его убили. А теперь нарочно на него напраслинувозводят. Ты, Джафар, очень сентиментальным стал и очень доверчивым. Нельзябыть таким наивным.

— Я был на даче, когда напали люди Жеребякина, — поморщилсяДжафар, — у меня на теле еще следы их пуль, — показал он на свою руку. — Явидел, как они напали, Адалят. Им кто-то рассказал о том, где находятся нашилюди, как они охраняют дачу, где спрятано оружие. Они стреляли точно в нужныеместа. Все, кто там погибли, рассказать уже ничего не могут. В живых осталисьтолько мы четверо — ты, я, Кязим и Слава Стольников. И один из нас предатель,Адалят. Если это не мы с тобой, значит, или Слава, или Кязим. Слава сегодня былдважды ранен. Кто остается?

— Ты же не знаешь, кто его ранил?

— Он не знал про склады, — сказал Джафар, — про них зналтолько Кязим.

И твой покойный брат, мир его праху. И про телефон никто незнал. Ты дал мне вчера телефон твоего брата, а его у меня забрал Кязим. Всесходится, Адалят, это он предатель.

— Разберемся с ним, когда закончим с этими.

— Нет. Предатель хуже врага. Он как змея, которая жалит тебясо спины.

Кязиму нет места на этой земле. Из-за него погибло стольколюдей. Я сам найду его и сам убью.

— Где ты его теперь найдешь, — отмахнулся Адалят, — он,наверно, давно уже сбежал из Москвы. Знает ведь, что если не мы, то другие егообязательно найдут.

— Что ты думаешь делать?

— Сначала отомстить, — зло сказал Адалят, — я обязан убратьэтого Бориса. А потом подумаю о Жеребякине. И уберу подполковника. Он мойкровник.

Вчера он мне оскорбление нанес, при людях, публично. Поэтомуя обязан отомстить.

— А потом?

— Надо найти Ираду. Завтра прилетает наш родственник. Мыдолжны найти ее, Джафар.

— Ее фотографию уже показали по телевизору, — сообщилДжафар, — два раза показывали, я сам видел. И все патрульные по городу ходят сее фотографиями. Куда она могла деться, я не знаю. Вот Слава Стольников, он бымог…

— Опять, — поморщился Адалят, — уходи, Джафар, ты менятолько нервируешь. Сколько можно говорить про этого бывшего милиционера. Был быхорошим человеком, его бы из милиции не выгнали. Значит, и там он нечестныйбыл.

— Эх, Адалят, — поднялся Джафар, — тяжело тебе будет. Ничеготы в этой жизни не понимаешь.

С этими словами он вышел из комнаты. А оставшийся в комнатеодин Адалят Махмудбеков вдруг схватил стакан и швырнул ему вслед. Стаканразбился, и осколки посыпались на ковер.

«Вот так сегодня и с Борисом будет», — подумал Адалят.

Сводка о происшествии в больнице легла на стол к министру вчетыре часа дня. Ровно через полчаса ему позвонил секретарь Советабезопасности.

— Здравствуйте, — сухо сказал он, — у вас уже стали убиватьлюдей прямо в больницах.

— Откуда вы знаете, — поморщился министр, — опятьтелевидение сообщило?

— При чем тут телевидение? Мне позвонил представитель Чечнив Москве.

Убили больного человека прямо в больнице. Это же полныйбеспредел!

— Он не больной, — ответил министр, — а раненый. Этоизвестный бандит.

Я вам уже говорил.

— Какая разница — кто? Его убили, когда он находился вбольнице. Или вы считаете, что это в порядке вещей? В таком случае у нас с вамиразные взгляды на порядок.

— Что вы хотите? — довольно невежливо спросил министр — Мненужно, чтобы вы обеспечивали порядок в городе и охрану всех его граждан,независимо от их национальности.

— Мы этим и занимаемся, — пробормотал министр.

— Если человека убивают в больнице, то это значит, что выэтим плохо занимаетесь, — наставительно сказал секретарь Совета безопасности.

Министр бросил трубку. Оперативная сводка лежала перед ним.Он внимательно изучал ее. Сегодня утром обстреляны две машины с боевикамиподмосковной группировки Михаила Жеребякина. Он подчеркнул это сообщение.

Очевидно, взрыв в больнице был местью за эти нападения.Снова зазвонил телефон.

Министр поднял трубку. Неужели опять этот секретарь…

— Добрый день, — услышал он бодрый голос московского мэра.

— Здравствуйте, — сдержанно поздоровался министр. Он всегдасимпатизировал этому энергичному и деятельному чиновнику. Но сегодня он был нев настроении и заранее чувствовал, по какому вопросу звонит мэр. И не ошибся.

— Вы знаете, что творится в городе? — спросил мэр.

— Вы имеете в виду случай в больнице?

— И не только там. Три дня назад нападение на дачу, сегодняцелый ряд убийств, да еще это неслыханное преступление в больнице. А ведь рядомбыли палаты с детьми. Преступники могли выстрелить и по другим окнам. Я вызвалначальника московской милиции, он мне докладывает, что операцию проводитминистерство. Какую такую операцию, если столько погибших?