полчаса опоздавший на завтрак, влетел в кухонный отсек с широченной улыбкой на лице. — Он научился читать простые слова!

— Что ж, он умнее чем половина земного шара, считающая наш язык безумно сложным. Но я не понимаю, чему так радуешься? Им тут всё равно читать нечего. Или ты надеешься, что они выяснят, как и кто запустил всю эту небесную машинерию, что-то реанимируют и отправятся в космос? — Муха фыркнул, представив себе ящерку за штурвалом космического корабля.

— Обезьяны ведь смогли. Почему бы не смочь ящерицам? — Власов широко улыбнулся. — Тем более, у них такая интересная система мышления! Мы с Константином, если помнишь, всё бились, как донести до него концепцию алфавита: буквари совершенно не помогали. И, представляете, мы сообразили ассоциировать в его разуме части, на которые делится слово, с частями предмета. Надеюсь, конечно, что он в итоге не начнёт считать, что хлеб и свет имеют больше общего, чем одна буква и её местоположение.

— Какая разница? Всё равно здесь нет ни того, ни другого. — Муха в сотый, наверное, раз посмотрел на часы на экране «хитреца». — Если ящерки не ошиблись с подсчётом, то через час эти их травы должны загудеть. Тогда я, на всякий случай, поплыву с «селёдкой» — вдруг она кого пропустит, а ты пойдёшь вместе с Горынычем радовать местных, что хищников не больше, чем обычно, и они могут забрать свою малышню. Ничего не изменилось?

— Нет. Не заплывай, пожалуйста, глубже десяти метров. — Юрий сжал плечо Мухаммеда. — Я сообщу тебе, когда последнее до-существо окажется на суше.

***

Наследники, узнавшие о том, что могут безопасно забрать свою молодёжь от Трав Рождения, времени даром не теряли. Десять существ — самые быстрые, сильные и ловкие — плавали между Травой, подхватывая выпадающих из раскрывающихся плодов до-существ. Ещё около шестидесяти ящериц самых разнообразных расцветок выстроились между ближайшим к острову столбиком и побережьем, готовые бережно принимать и передавать друг другу потомство, уютно сидящее в полупрозрачных пузырях.

— Я хорошо плаваю и обладаю длинными и большими руками. Могу ли я помочь вам доставать до-существ из воды? — Юрий был почти уверен, что Наследники не откажутся от его помощи. Но, стоило «хитрецу» просвистеть последний звук, как Горыныч одним прыжком оказался перед землянином и, растопырив лапки в стороны, принялся отчаянно свистеть.

— Не ходи туда! Только лишь Наследники могут прикоснуться к плоду, не получив страшного повреждения! Иным существам рискованно даже приближаться к открывшемуся плоду! Ты можешь стать на линии раздела мокрого и сухого Овала и оберегать до-существ от раннего пересыхания.

Вспомнив о том, как Костя пытался взять кусочек столбика на анализ, Власов не стал спорить с с Горынычем, и занял указанное место.

Его руки механически принимали пузыри, складывая их в позаимствованную с «Вестника» двухсотлитровую канистру, до половины наполненную океанской водой. Мозг же лихорадочно обрабатывал варианты: ящерицы — какая-то культура, созданная прежними хозяевами Океана для собственных целей, или имеет место случайное использование растущей расой оставшейся без присмотра биолаборатории?

Наконец все до-существа оказались в канистре: девять пузырей размером с мужскую ладонь, внутри которых, свернувшись кольцом, ждали пробуждения пятнистые рыбко-ящерки, новое поколение Наследников.

В принципе, Юрий мог бы легко унести их всех, и даже сохранить до-существ влажными до самого Холма Памяти — хватило бы любой достаточно большой ёмкости с «Вестника». Но это вмешательство было бы лишним. И онмедленно шёл вслед за остальной частью процессии, бережно удерживая ритуальную ношу — пузырёк с уютно свернувшимся головастиком (Власова терзало подозрение, что теперь он — почётный Наследник).

Возглавляли существ Горыныч и Вождь, каждый из которых тоже бережно нёс в лапках пузырь с головастиком. Рядом с Юрием же летел незнакомый ему Наследник, восседающий на Летучем. Этот представитель аборигенов был значительно меньше, чем уже знакомые землянам, и предпочитал жёлто-коричневый цвет шкурки.

— Расскажи мне, как вы появляетесь на свет?

Пока «хитрец» свистел и щёлкал, превращая короткую фразу в каскад звуков, Власов в очередной раз обрадовался тому, что технику оказалось в принципе возможно настроить на ящерский. Ибо Наследники мыслили категориями и образами, не особо похожими на человеческие. Ровно один раз Юрий попробовал самостоятельно составить какую-нибудь фразу. И сразу отказался от этой идеи — привычные иерархические связи в словах и предложениях, так или иначе известные всем земным языкам, у Наследников отсутствовали напрочь. Как и всё, хотя бы относительно связанное с цветом, светом, и ещё множеством привычных для землян понятий. Если бы не бесстрастные анализаторы «Вестника» и «хитреца», изучение языка Наследников превратилось бы в изощрённую пытку.

— Когда наступает благоприятное время, те из нас, кто в этом большом цикле способен воспроизвести наилучшее потомство, идёт к Травам Рождения и извергает то-что-меньше-существа. Потом некоторые из них сливаются, и превращаются в до-до-существ, часть из которых затягивают внутрь плоды. Мы не знаем, как они выбирают, кого затянуть, а кого отдать воде. — Летучий сделал несколько больших кругов, разминая уставшие крылья, затем снова полетел рядом с Юрием. — Так мы делим собственную суть между всеми до-до-существами, делая каждое будущее поколение сильнее. Потом мы уходим, и в плодах развивается наше потомство — большой тёплый цикл успевает пройти прежде чем до-до-существа становятся готовы превратиться в до-существ. Тогда мы относим их в Холм, оставляем там и приносим им пищу и еду до тех пор, пока до-существа не станут существами.

Наследник замолчал. Видимо, счёл рассказ законченным.

Заново слушая то, что ему и так было известно, Юрий практически чувствовал, как мозг распухает от множества мыслей. И одной совершенно кошмарной догадки, которая, окажись она верной, могла бы поставить крест на всех планах землян по возвращению домой.

Наконец они достигли Холма, и Вождь просвистел замысловатый сигнал, расшифровать который «хитрец» не смог.

Часть Холма, до того казавшаяся Юрию крутым его склоном, разошлась на две части, открывая перед изумлённым землянином компактную камеру, потолок которой не доставал до его головы всего лишь каких-то двадцать-тридцать сантиметров. Прямо перед землянином стояло кислотно-оранжевое кресло-полусфера, комфортно разместиться в котором могла бы только некрупная земная кошка. Или крупный Наследник.

Дальше, за креслом, мигал разноцветными огнями длинный, во всю стену, постамент, заполненный схемами и пиктограммами, часть из которых была похожа с известными Власову космическими объектами как однояйцевые близнецы. Над постаментом, точно также, во всю стену, светилась структура, очень и очень похожая на то, как он