Эвви кивнула и вяло пошутила:

– Я так соскучилась по таким удручающим советам.

Дин повернулся к ней и то ли спросил, то ли заявил, нахмурив брови:

– Так я уезжаю?

– А разве нет? Ты говорил об этом почти год назад. Помнишь: «Пришло время заняться всем этим, наладить свою жизнь». Да и мне тоже надо наладить жизнь.

– Ты уверена?

– Уверена в чем? В том, что за летом последует осень, а потом закончится год? Да, я уверена.

Она положила руку ему на грудь, похлопала по плечу и откинулась назад. Эвви не была волшебницей и не могла помочь. Он сам сказал это, когда переехал сюда. Нью-Йорк был тем местом, где Дин оставил свое сердце. Эвви рассудила, что лучше будет не усложнять ситуацию. Она и без того была достаточно запутанной.

Примерно через неделю после возвращения Дина из Коннектикута Эвви увидела на столе в квартире картонную коробку со стопкой книг. Это был первый признак того, что все по-настоящему. Но пока шел июль, и почти все оставалось так, как было. Они спали то в его кровати, то в ее, широко открывали окна, когда было достаточно тепло, читали новости по своим телефонам, пьянствовали и смотрели сезоны «Студии 30» [222]и «Арчера»[223], заказывали еду на вынос – спагетти или гамбургеры – или ели что-то, что Эвелет импровизировала из остатков. Дин крепко спал по ночам, не вставая больше с постели, чтобы куда-то уехать и подавать, подавать, подавать. Это обстоятельство Эвви больше беспокоило, чем радовало. Но постепенно она ко всему привыкла.

Эвви читала, работала и начала уже планировать привлечение клиентов, которые понадобятся ей, чтобы оплачивать счета после отъезда Дина. Она не задавала ему никаких вопросов. Например, когда он вернется домой после тусовки с Энди, а он ей ничего не рассказывал. Чем дольше это продолжалось, тем меньше она представляла себе, как можно что-то исправить в отношениях с Энди.

Но новые коробки продолжали появляться на столе, и когда первого августа он вручил ей чек, она вопрошающе посмотрела на него.

– В конце месяца, я полагаю… – сказал он. В ответ она лишь кивнула.

С приближением конца августа Дин начал собираться уходить всерьез. Он послал кого-то открыть его квартиру в Нью-Йорке и привести ее в порядок. Начал продавать вещи, которые ему не понадобятся, – тостер и блендер для коктейлей. Затем сложил свою старую одежду в мусорное ведро и продал комод. Эвви он сказал, что большой телевизор оставит на стене на тот случай, если ей когда-нибудь захочется на большом экране посмотреть «Коридоры власти».

Она хотела устроить для него вечеринку перед самым отъездом – или, точнее говоря, хотела быть тем самым человеком, который устроит для него вечеринку перед отъездом. Но Дин не пожелал этого. Как-то днем он пошел посмотреть с ее отцом игру на местном стадионе, и дети, которых тренировал Дин, устроили для него пикник и подарили ему толстовку с надписью «Тренер Тенни», а дочери Энди достали краски и тут же сделали для него открытки. Это так растрогало Дина, что он решил не пить с остальными. Но Энди и Моника повезли его в «Жемчужину», в то время как Эвви осталась дома, ссылаясь на дедлайн[224], хотя спешки на самом деле не было. Остаток дня Дин провел с Келл, помогая ей по саду.

Вечером Дин собрал свои порошки и зелья с полки, не забыв и про свои игры для Икс-бокса, упаковал маленький местный кубок и пластиковые бутылки, лежавшие на сушилке. Через неделю он продал кровать и стол, и последние несколько ночей они спали в ее постели, иногда просыпаясь посреди ночи, чтобы заняться сексом или поесть хлопья. Иногда по ночам они смотрели по кабельному каналу Матч-гейм сезона 76 года[225]. В последнюю ночь он разобрал автомат для игры в пинбол, завернул части в пару старых одеял, которые ему дала Келл, и уложил их в кузов грузовика.

В последний день она проснулась, пошла в ванную и увидела, что Дин уже убрал зубную щетку из пластикового стаканчика на туалетном столике. За день до этого она выговаривала ему, что их зубные щетки сталкиваются друг с другом в стакане, даря друг другу все микробы. Дин ответил: «Тогда я думаю, что у тебя уже есть все мои болезни». Когда она увидела свою синюю щетку, не стоящей как обычно вместе со щеткой Дина, а прислоненной к краю чашки, у нее перехватило дыхание. Она наклонилась, повернула кран и плеснула холодной водой себе в лицо, тщательно протирая глаза и щеки.

В одних только носках Эвви спустилась по лестнице. Дин уже был на кухне, готовил у плиты завтрак.

– Привет, – произнесла она, подходя и подтягиваясь, чтобы поцеловать его в щеку.

– Я готовлю яйца, а кофе уже готов. И не забудь, что в целлофановом пакете еще есть мини-пончики.

Эвелет хорошо помнила, как они зашли в пекарню за пару дней до этого, чтобы на следующее утро иметь возможность остаться в постели до полудня, есть пирожные и спорить о том, какая серия «Закона и порядка» была самой интересной.

– Ты все упаковал? – спросила Эвви, наливая себе чашку кофе.

– Думаю, что да. Я забрал все из квартиры, ванной, снял свои вещи с сушилки, взял сверху зарядное устройство. Достал из бардачка машины твое зарядное устройство, оно там, на полке. Думаю, что это все. – Он поставил перед ней завтрак и сел за стол: – Я думаю, что если выехать пораньше, то можно успеть до вечерних пробок, что было бы просто здорово.

Эвви откусила кусочек:

– Знаешь, а ты прошел большой путь с тех пор, как я встретила тебя.

Он рассмеялся и оперся на локоть:

– Ну, это не самое страшное в жизни. Наверное, было бы глупо спрашивать тебя, бываешь ли ты в Нью-Йорке.

– Не очень часто, – призналась Эвви, откусывая кусочек тоста. – Но я позвоню тебе, если буду там. Хотя я все равно тебе позвоню, если не умру или ты не умрешь.

– Надеюсь, мы не умрем, – резюмировал Дин.