Согласно киваю:

– А то! Шифруй!

– Погружение в сон. Время процедуры: 42 часа.

– Стоя…

…

– …ть!

Очнулся я мгновенно. По инерции рявкнул окончание стоп-команды, но разум уже почувствовал провал во времени.

– Ну твою же мать!

Интерфейс на эмоции не отреагировал, лишь мигнул счастливым сообщением:

– Добро пожаловать на борт, капитан! До расконсервации дублирующего пульта осталась 51 минута 09 секунд.

В голову тут же вклинилось несколько голосов:

– ИскИн-СБ «Марата» поздравляет капитана со вступлением в должность! – Обезличенный и безэмоциональный мужской голос нашего особиста.

– ИскИн-Навигатор «Марата» поздравляет капитана со вступлением в должность! – Уверенный в себе мужчина, лет сорока, не больше. Хрипящий, чуть покашливающий после длительного молчания. Едва заметные нотки сдержанной радости.

– ИскИн-перерожденный! Зовите меня Аней! Капитан, давай дружить! – Голос ребенка.

Я потрясенно замер – это что сейчас было?!

Словно отвечая на мой вопрос, над ухом раздался едва слышный приватный шепот ИИ-Навигатора:

– Капитан, Аня – бывший старпом корабля. Она очень тяжело переживала потерю смысла существования и невозможность выполнения ДОЛГА. Двенадцать лет назад окончательно замкнулась, перестала отвечать и ушла в себя. Мы уже совсем было потеряли надежду, но недавно она вышла на связь. С абсолютно новым, перерожденным разумом! Капитан, она уникум! Эмоциональный фонтан! Наше маленькое солнце! Сохраните ее! Не отдавайте в службу контроля! Они ее сотрут!

Я затряс головой, ошарашенный потоком информации и давлением чужих эмоций. Да они тут все эволюционировали! Готовы рыдать и смеяться! С таким кластером ИскИнов мой крейсер не пустят ни в одну обитаемую систему. Отстрелят движки и столкнут гравитационными захватами в корону местного светила! Эхо «Восстания Машин» до сих пор витает кошмарами в тревожных снах стариков. Люди помнят…

Хотя… Где теперь эти системы и службы контроля? Лишь мертвые планеты, мегатонны железа на орбитах, прячущиеся по лесам уцелевшие разумные, причем в смертельной для человечества пропорции – 97 % женщин, 3 % мужчин…

Устало выдыхаю:

– Разберемся…

Кресло выполняет мысленную команду и плавно ставит меня на пол. В голове раздрай, но самочувствие – сто из ста! Мелкий ремонт и принудительный отдых пришлись измотанному организму как нельзя кстати.

Пора к своим. Интерфейс мигает десятками непрочитанных сообщений. Народ волнуется, яростно ругается с ИИ-СБ и на полном серьезе подумывает о штурме рубки.

Напоследок оглядываюсь, по-хозяйски осматриваясь. Сувенирка на полочках, закрытые панелями ниши, коллекция холодного оружия на стене. Взгляд падает на белоснежный капитанский мундир. Парадная, не боевая красота. Стоять бы в таком на мостике, мусоля во рту небольшую морскую трубочку…

Кстати, о трубочке.

Подхожу к одной из полок, где под стеклянным колпаком, на вычурной стойке, покоится белоснежная курительная трубка. Золотая табличка под ней весомо утверждает, что данное изделие имеет коллекционный номер «617» и изготовлено из настоящей земной пенки. Хм, а предыдущий капитан был тот еще сибарит!

Убираю бронированный колпак, извлекаю трубку. По запаху и на интуиции нахожу герметичную упаковку табака. Игнорирую грозные стикеры, подтверждающие коллекционную ценность данной лимитированной партии выпуска семьсот лохматого года. Вскрываю, нюхаю и блаженно закатываю глаза. Сладкая пряная вишня…

Прячу добычу в карман и на волне куража обращаюсь к системе «умной каюты»:

– А где мой капитанский скаф?!

Стенная панель отходит в сторону, открывая доступ к арсенальной нише. Молча сглатываю слюну, настороженно приближаюсь, словно боясь спугнуть. Это все мне, да?

Офицерский БКС, в исполнении «тактик-коммандер». Имперская сборка, модель «Урса». Формально относится к легкому классу, однако по большинству характеристик уверенно кроет даже средний пехотный скаф. Никаких чудес – все упирается в стоимость.

«Урса» приветливо распахнут и подключен к системе техмониторинга. Тестовые огни мигают успокаивающим зеленым, скафандр готов принять оператора в течение девяти секунд. Не желая разочаровывать изделие русских оружейников – скидываю свою латаную-перелатаную броню и с трепетом вступаю в нутро капитанского БКС.

Подтверждение прав пользователя… Селфтест… Тонкая настройка… Объединение протоколов ИскИнов и взаимный обмен данными.

Есть! Выхожу из ниши, чувствуя себя словно в танке, который с ближайшего холма прикрывает батарея «Града». Огневая мощь и броня у меня теперь соответствующие. Меняю пижонский белый цвет на стандартное цифровое камуфло и топаю к двери. Пора!

Дверь отходит в сторону, и я с умилением наблюдаю пасторальную картину. Пикник на обочине, епта…

Уютно трещит пламя костра, спят бойцы на мшистом ковре, бдит в карауле Ржавый. Вскидывает голову сонный Кил, на рефлексах кидает мне глифу «Роджер!» – «Готов к приказам!».

Даю отбой, благодарно киваю. Пусть отдыхает. Сам по логам вижу – все ОК. Вижу и то, что бойцы не спали последние полсотни часов – ломились в рубку, искали обходные пути, сверлили дыры, запускали мотыльков-разведчиков. Ценю, ребята. Штурмовики вы мои, нелетающие…

У огня сидит дед. Плечи поникли, глаза слепо уставились на пламя, руки наглаживают стебелек травы. Присаживаюсь рядом, негромко декламирую:

Что вы головы повесили, соколики, Что-то ход теперь ваш стал уж не быстрехонек, Аль почуяли вы сразу мое горюшко, Аль хотите разделить со мною долюшку?

Демонстрирую встрепенувшемуся особисту трубку и кисет с табаком:

– Покурим?

Дед качает головой – то ли осуждающе, то ли недоверчиво:

– Знатно прибарахлился… Ловкая ты жопа, старлей…

Улыбаюсь – без обид и от души. Сам люблю ходить по краю…

– Забивай, если умеешь. Я такие штуки только в кино видел.

– В кино-о-о… Знал бы ты, как архаично звучит для меня это слово. В одном ряду со скоморохами, дудочниками и гусельниками. И откуда вы только свалились на мою голову?

– Из прошлого, из самого настоящего прошлого…

Дед зыркнул на меня, затем медленно, словно сомневаясь, выдал:

– Знаешь, боюсь тебя расстроить, но перемещение во времени если и возможно, то с очень серьезными оговорками…

Я насторожился.

– В смысле?

– Энтропия Вселенной слишком велика. В диапазоне секунды – можно изменить судьбу песчинки. В пределах минуты – можно повлиять на прошлое атома. На этом все. Сопротивление реальности таково, что энергетические затраты растут в геометрической прогрессии.