Монахи дрались отважно. В теплом свете ламп сверкали золотом и серебром клинки, упиваясь кровью троллей. Тот же ошеломительный натиск, что не давал промахнуться темному охотнику, заодно сковывал движения монахов. На более открытом поле боя они бы прорубались через зандаларов. Резня демонстрировала, что снаружи тролли гибли пачками не потому, что были гурубаши или амани, а потому, что осмелились напасть на Шадо-пан.

Копья и мечи голодно искали жертв, и монахи падали один за другим. Брат Куо стал одним из последних. Он развернулся с рассеченным напополам лицом. Остальные просто скрылись в море тролльской плоти, умирая со спокойной душой – возможно, от знания, что забрали с собой множество врагов.

Второй взрыв распахнул главные двери. Чэнь дохнул огнем, пламя объяло зандаларов. Внутрь влилось еще больше элитных воинов, они занялись Чэнем и Ялией. Капитан, возглавивший атаку снаружи, метнулся вперед. Позади, с другим могу, стояла Кхал’ак. Она оглядывалась так, будто бой окончен, а ей оставалось только пересчитать трупы.

Вол’джин отбросил лук, опрокинул тролля в обжигающей вспышке темной магии, затем взял в руки свою глефу. Он перехватил офицера зандаларов, отклонив удар, предназначенный для Ялии, затем кивнул и поманил зандалара к себе.

– Ты же меня не боишься?

Зандалар ощерился и пошел на него.

Если могу полагался на силу, тролль брал скоростью и умением. Его сабля просвистела мимо опущенной головы Вол’джина. Темный охотник полоснул врага по торсу, но зандалар отскочил. Не успел Вол’джин двинуться за ним, как тот налетел опять, коварно ударив поперек тела Черного Копья.

Вол’джин отклонял удары, уводя их наверх или в сторону. Сталь звенела о глефу, металл шипел, встречаясь с металлом. Клинки казались живыми, били со скоростью гадюк, исчезая быстро, как призраки. Притворные выпады и уклонения, скачки и уколы – тролли кружили друг с другом в танце, в смертельно текучих движениях. Темп их битвы все ускорялся, во все стороны летели искры.

Вол’джин сделал выпад, и зандалар отпрыгнул, но едва-едва, с преимуществом в дюйм. Он все плясал. Радость согнала недоверие с его лица. Его живот уже должен был быть вскрыт, кишки – вываливаться. Но каким-то чудом он избегал удара.

Тогда Вол’джин надавил левой рукой и потянул назад правой. Движение развернуло изогнутое лезвие глефы, которое врезалось в спину зандалара. Вол’джин поднял руки вверх. Лезвие аккуратно прошло мимо почки, перехватив артерию, которая ее питала, как и ту, что слала кровь в ноги зандалара. Темный охотник высвободил лезвие в алом всплеске. Враг упал вялым узлом конечностей, плеща кровью на пол.

– Вол’джин, берегись!

Чьи-то руки оттолкнули тролля в сторону. Вол’джин споткнулся о ноги мертвого противника, больно приземлившись и перекатившись. Он поднялся тогда, когда копье могу, которое угодило бы ему в спину, попало в живот истерзанному Тиратану Кхорту. Попало с такой силой, что отнесло его спиной к стене. Там наконечник копья и застрял, и человек, пригвожденный к камню, уставился на копье, закопавшееся ему во внутренности.

Могу ринулся вперед, подняв руки и направляясь к Вол’джину. На копье он даже не глянул. Ярость в его глазах и подергивающиеся пальцы выдавали намерение разорвать Вол’джина, оторвать ему конечности одну за другой.

Так бы оно и случилось, если бы Тажань Чжу не взмыл в воздух, нанося удар ногой. Настоятель Шадо-пана попал могу в левый бок и промял доспехи. Он ударил с такой силой, что могу отшатнулся вправо и врезался в зандаларов, окружавших Ялию и Чэня. Тяжело приземлившись на одного из них, он быстро вскочил на ноги. Тот факт, что при этом могу раздавил троллю череп, был как будто недостоин его внимания.

Вол’джин подхватил глефу, вернув себе равновесие, затем поднялся и увидел, как могу бросается на пандарена. Тяжелые удары осыпали землю в том месте, где всего мгновение назад стоял Тажань Чжу. Они раскололи камень и сотрясли землю. Замелькали кулаки. Ноги поднимались, подсекали и били. Могу, явно опытный в рукопашном бою, да еще и крупнее врага, так и не мог коснуться пандарена.

Тажань Чжу пригибался, или плясал, или перекатывался и переворачивался. Он перепрыгивал через широкие замахи ногами, затем ускользал от комбинаций. Могу сменял стойки – Вол’джин узнал несколько по тренировкам, – и все же пандарен не принял противоположную стойку. Он просто оставался неуловимым, словно призрак. Чем тяжелее давил могу, тем легче он убегал, пока враг наконец не остановился, чтобы собраться с мыслями.

И тогда Тажань Чжу напал: почти игриво скакнул вперед, затем провел удар ногой справа. Он попал могу по середине бедра и с хрустом переломил кость. Не успел пандарен приземлиться, как нанес новый удар, на сей раз левой ногой. С громовым треском смялось и другое бедро.

Пока могу падал наземь, Тажань Чжу встретил его кулаком. Удар лапой, словно копье, пронзил нагрудник могу с оглушительным хлопаньем. Лапа скрылась в груди могу по локоть. Твердые пальцы промяли наспинную пластину изнутри.

Старый монах высвободил лапу и отодвинулся, пока могу падал лицом на пол. Тажань Чжу миг смотрел на него, затем взглянул на завороженных зандаларов. Поправил окровавленный рукав.

– Уходите, не то мы будем вынуждены уничтожить остатки вашего войска.

Правая рука Кхал’ак взмахнула раньше, чем Вол’джин успел выкрикнуть предупреждение. Тонкий нож крутанулся в воздухе в направлении старого монаха. Пока тот летел к цели, зандаларка подхватила с земли меч и бросилась на Тажаня Чжу.

Правая лапа пандарена сделала круговой жест, от себя наружу. Он отмахнулся от кинжала тыльной стороной лапы и перенаправил клинок. В мгновение ока тот уже дрожал в зандаларе, погрузившись в горло раньше, чем жертва или его товарищи поняли, что их вожак бросила нож, или даже раньше, чем кто-то успел осмыслить предупреждение монаха. Оглушенные разворачивающимися событиями, они оставались будто приросшими к месту.

А между Кхал’ак и монахом возник Вол’джин.

– Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы предлагать пощаду.

Ее глаза полыхнули.

– Ты предаешь своих повелителей.

– У темных охотников нет повелителей.

Кхал’ак напала – мастерски, как тролль, которого он только что убил, а возможно, и быстрее. Клинок блистал в змеиных изгибах и ударах. Вол’джин блокировал мало ударов, в основном парировал или отводил в сторону. Она не открывалась для атаки, но это бы не имело значения. Его мышцы уже горели от усталости. Вол’джин сомневался, что успел бы проникнуть сквозь ее оборону. А Кхал’ак как будто чего-то ждала, имея преимущество – она уже видела его в бою.

«Что она увидела?»

Словно прочитав его мысли, Кхал’ак надавила. Она резала сверху и снизу, обходила справа, с его сильной стороны. Должно быть, она заметила, что противник бережет левое плечо, но от этого удара он уже оправился. Если дело не в этом, что же она желала использовать?