Одно лишь им мешает — ночью слишком темно. Звезды здесь есть, если в небе одновременно две луны, можно читать газеты, в случае если шрифт не мелкий. Но даже в такой обстановке стрельба затруднена. Однако противник опрометчиво полагал, что я в таком же положении. Мне придется находить цели чуть ли не вслепую. Даже если я каким-то чудом останусь незамеченным, вспышка водорода меня демаскирует, и у стрелков появится шанс разделаться с ненавистным истребителем дирижаблей.

Неплохой план. С изъянами, но неплохой. Они даже готовы смириться с потерей нескольких аппаратов, но отработать по останкам города так, чтобы Грул и прочие лидеры восстания остались в прошлом.

Вместе с магами.

То, что у нас есть алхимик, они не знали. И, само собой, не знали и того, что летать я буду не с черной повязкой на глазах, а под действием эликсира, дарующего ночное зрение.

Так себе зрение. Далеко не орлиное. Но даже с таким сейчас я одноглазый в стране слепых. Кто-то сегодня очень сильно пожалеет о том, что решил устроить ночную бомбежку. Не для вас это время суток, не для вас…

А вот и они. Летят, голубчики. Две группы, как и говорил Зиппи, чтоб ему счастья не видать. Сейчас, действуя по плану, они, двигаясь параллельно, пройдут над городом, сбрасывая осветительные бомбы. Это такие штуки, которые долго и ярко горят, при этом медленно опускаясь на шелковых парашютах. При их свете оценят обстановку, развернутся и пойдут уже всерьез, разбрасывая бомбы над непонравившимися местами.

Забудьте, ребята. Вы воробьи ощипанные, и к тому же слепые, а я орел в расцвете сил и вижу вас прекрасно.

Один из стрелков в гнезде встрепенулся. Наверное, за ревом двигателей расслышал подозрительное хлопанье. Очень уж шумно летает Талашай. Спичечный коробок уже по традиции улетает вниз, оставив о себе память — огонек, подбирающийся к динамитному заряду. Любоваться на него некогда: вспышку морской спички трудно перепутать со светом одинокой звезды. Замах, бросок и, не дожидаясь результатов, уход в сторону с пикированием.

Рвануло, когда мы опустились на пару сотен метров ниже, удалившись в сторону еще серьезнее. При сгорании водорода в атмосфере пламя не такое уж яркое, но в таких количествах осветило округу знатно. Только до меня не дотянулось, далеко успел уйти, и никто меня не наказал. Кто-то из вражеских пулеметчиков, правда, высаживает ленту длинными очередями, но стреляет он, судя по всему, в порождений своей белой горячки, потому что пули не свистят над головой, и вообще, видеть меня он не может.

Пока погибающий дирижабль падал, разбрасывая горящие обломки, я не наслаждался зрелищем, а подбирался ко второй группе. Да и как полюбуешься, если попытка взглянуть на яркое пламя приводила к режущей боли в глазах?

Не заметить катастрофу дирижабля прикрытия было невозможно. Но остальные держали строй, никто не уклонился, не попытался поменять высоту, или, как наверняка хотелось многим, удрать в спасительную тьму. Так и шли двумя группами, вслепую. Слишком опасно летать на баллонах с водородом, любой огонь здесь противопоказан. Так что никаких ацетиленовых и прочих фонарей. Даже электрические строжайше запрещены, ведь здешние лампочки небезопасные, да и контакты могут искрить. Как команды в потемках ухитряются управлять такими машинами — уму непостижимо.

Ну, сейчас вы точно развернетесь.

Атака на вторую группу прошла по тому же сценарию. С одним лишь новшеством: некоторые стрелки время от времени выпускали пули. Вслепую, не видя меня и даже не догадываясь о моем присутствии, просто вели беспокоящий огонь. Результат соответствующий — даже напугать не смогли.

Бросок, уход, вспышка за спиной, еще одна объятая пламенем цель отправилась к земле, разваливаясь на лету.

Сколько стоит один дирижабль? Точно не знаю, но немало. А гарпун — копейки. И у меня их еще десять штук. Еще совсем недавно я бы и помыслить не мог, что мне когда-нибудь придется сжигать людей десятками, а теперь я под прикрытием ночной тьмы зависаю над громоздкими летательными аппаратами и делаю роковой взмах, после чего спешно ухожу из места, где вот-вот станет жарко и больно.

Самое странное в этом то, что ни эти солдаты, ни Директория не сделали мне ничего плохого. Но я почему-то не испытываю ни малейших колебаний. Отношусь к этому как к работе. Втянулся.

И временами эта работа становится захватывающей. Вот как сейчас. Флот воздушных голиафов атаковал дерзкий москит, и те не знают, как его прикончить. Пулеметы надрываются, стрелки сжигают сотни патронов, но все тщетно: я достаю третью цель и опять ухожу в сторону, чтобы, чуть выждав, заняться следующей.

Один из дирижаблей делает отчаянный маневр, устремляясь носом к земле. Должно быть, там кому-то что-то померещилось, у страха ведь глаза велики. Слишком резко он сорвался с курса, что-то трещит, рулевая тяга бессильно обвисает, темная туша несется к земле, паникующая команда пытается что-то сделать, но лишь ухудшает ситуацию: исполинская сигара начинает вращаться вокруг своей оси и в красивом штопоре обрушивается на горящий городской квартал. На этот раз водород не просто пылает, он занимается мгновенно, со взрывом, разливаясь огненным облаком.

Краем глаза наблюдая за фееричной гибелью цели, которую не поразил, совершаю первый промах — гарпун попадает во что-то твердое, скорее всего, одну из балок, на которых покоится корзина со стрелками. И попадает неудачно: отскакивает, скользит по баллону, срывается, летит к земле.

Стрелки меня не видят, но стараются попасть туда, где вспыхнул огонек спички. Наивные, я на таких местах не засиживаюсь. Ухожу в сторону, даю зрению прийти в себя. Даже краем глаза не стоит смотреть на гибнущие дирижабли, слепит отчаянно.

Следующая цель тоже избежала моей кары. Обе эскадры опасно снизились, надеясь, что меня начнет подсвечивать пламя городских пожаров. Но этим они лишь навредили себе: артиллеристы Грула и маги начали работать по удобно подставившимся целям. Били они с окраин, не затронутых минной диверсией и обстрелами, вряд ли там кто-то пострадал. Все живы, полны сил и желания сражаться. Хрустальные амулеты Этико работают недолго, но на этот срок солдаты становятся чуть ли не берсеркерами.

Один дирижабль получает прямое попадание в гондолу: снаряд разносит в щепки ее бок, мгновенно вспыхивает газ, вытекающий из рассеченного осколками баллона. Второй загорается по непонятной мне причине: или маги поработали, или сквозная пробоина от артиллеристов с последующим возгоранием.

А я достаю новую цель, и теперь в воздухе одновременно горят три дирижабля.

Для оставшихся эта картина слишком неприятна. Сбрасывая бомбовый груз куда попало, они спешно поднимаются, разлетаясь в разные стороны. Огонь с земли становится неэффективным, но я все еще здесь, и у меня преимущество по скорости и маневренности.

Догоняю, удачно отрабатываю, ухожу к следующему. Догоняю и его, и тоже удачно. Горящая туша падает на пастбище, а я кручу головой, выбирая следующую цель.

И ничего не вижу. Окружающий мир быстро темнеет, лишь очаги пожаров видны во всей красе, но языки пламени время от времени покрываются разноцветными разводами, будто дефект изображения в кинофильме.