что придумают, а ты пока понаблюдай за логовом менталиста. Чтобы вы не голодали, я вам тут всё необходимое принёс.

Беня потряс раздутым вещмешком с провизией и ещё чем-то.

— Хо-р-о-шо. О-т-ве-д-ё-шь де-в-чо-н-о-к в п-о-с-е-ле-н-и-е?

— У-у-у-у, — испуганно заурчала Умка, правильно всё поняв и намертво вцепляясь в рукав Петра. — Не уйду.

Выглядело это комично, потому что довольно рослая эльфийка слегка приподняла над полом гоблина, и вырваться из таких объятий для него составляло проблему.

«Эх, плохо быть маленьким и лёгким», — горько подумал Пётр.

— По поводу Кати у меня есть чёткие указания от Капа. Она должна оставаться при тебе, а твою хозяйку вести по пустошам я не рискну. Если она в пути будет шуметь и упираться, то не дойдём мы оба.

На том и порешили. Пётр, перекусив консервами и накормив Умку, возвратится на наблюдательный пункт. Найти их теперь не составит никакой сложности, на место встречи Беня принёс с собой карту, на которой Пётр показал место, с которого он наблюдал за логовом менталиста, и само логово. Условились на том, что Пётр со «своими девушками» (Беня, гад, так и сказал, причём ещё нагло ухмылялся и подмигивал) просидит на наблюдательном пункте до вечера, и если никто к нему не придёт, значит, операцию по ликвидации менталиста отменили или отложили. Следовательно, можно смело возвращаться в поселение. Пётр слушал Беню и тихо охреневал, тот явно не знаком со спецификой выживания в пустошах. С заходом солнца по пустошам не ходят, и дело не в зомби и прочих хищниках: банально можно ногу сломать, ступив не туда, а с возвращением в поселение с наступлением темноты втройне опасно, часовые на башенках сначала стреляют, потом задают вопросы, и стреляют они чаще на звук. Так что возвращение в поселение становилось нетривиальной задачей. Но и до вечера он в пустошах быть не собирался, и плевать, что там планирует Кап, они не в армии. Однако от разговора с Беней у него остались странные ощущения. Пётр, конечно, понимал, что Бен не столько военный, сколько наёмник, и участвует во всём этом деле потому, что иначе его девушка Барбара повесится, ведь её совесть мучает за похищенных детей. Но даже так оставалась масса непоняток. Почему он так легко согласился утаивать информацию от своего начальства? Почему в обход начальству сначала доложил информацию Капу? Почему так легко пошёл на сотрудничество и согласился на участие в этой авантюре? Пётр был солдатом и рисковать жизнями своих боевых товарищей, утаивая от них информацию, для него было равносильно предательству. А тут всё происходит так, будто он действует по заранее отработанному плану действий и совершенно не колеблется.

«У Бена есть какой-то личный интерес в этом? Или он работает ещё на кого-то? Вполне может быть», — размышлял Пётр.

Единственный во всей их команде, кто действует активнее всех и занимает самую альтруистическую позицию, это Кап. Он организовывает людей и даёт им средства выполнения его цели. С чего вообще чистильщики и пограничники решили, что в логове менталиста будет чем поживиться? Кто посеял эту мысль в их жадных головах? Слишком всё гладко и слишком всё по нотам. А уж не является ли Бен человеком Капитана? Вполне возможно, что перед ними они только разыгрывали спектакль, что незнакомы друг с другом, а на деле действовали сообща.

Неизвестно, до чего бы додумался Пётр, если бы к ним на наблюдательный пункт не заявилась одна сладкая парочка, Марта и Луи. Эти двое принесли с собой известие, что операции «антиментал» быть. И что отцам командирам требуется ещё какое-то время на подготовку «супероружия». А их двоих прислали для того, чтобы гоблин Пётр, которому в предстоящей операции отведена роль расходного материала … то есть находиться на острие удара и нанести всесокрушающий удар, не сделал ноги от скуки в отсутствии присмотра. От таких новостей Пётр только хмыкнул, ну, понятно, что Луи и Марта не столько ради усиления, сколько для присмотра. Предоставленный самому себе солдат будет размышлять, и его решимость может поколебаться.

Наблюдение за гоблинами было не очень интересным. Точнее всего их занятие можно было назвать убийством времени. Складывалось такое впечатление, что они могут делать по близости от особняка всё, что угодно, только не уходить от него дальше двадцати метров. Основная часть гоблинов находилась внутри и не выходила наружу. Выходили только по хозяйственным и развлекательным нуждам. По словам Умки, гоблины не поднимаются выше первого этажа в свободное от указаний господина время, то есть почти всегда либо пьют алкоголь, либо спариваются с самками. Насколько успел понять Пётр, гоблины выполняют не столько охранную, сколько хозяйственную функцию. Кроме гоблинов в особняке ещё около тринадцати человек. Двое детей, которых после побега Умки переселили на третий этаж, один мужчина и одиннадцать женщин. И если по утверждениям Умки детей ещё можно было спасти, то остальные всего лишь ходячие овощи.

— Паук убил их разум, — говорила она, когда её попросили разъяснить. — Они двигаются лишь когда он велит им двигаться. Они ходят, говорят, дышат, едят и гадят, но они уже мертвы.

В такие моменты Пётр работал в непривычной роли переводчика, так как русского никто не знал, разве что Катя, но чуть-чуть.

— А почему он оставил разум детям? — с содроганием спрашивал Луи.

— Он поедает их страх и боль. Марионетки паука с мёртвым разумом не испытывают ничего.

— Такой человек не должен жить, — твёрдо заявила Марта.

Никто с ней спорить не стал. Даже Луи, который изначально потащился из корыстных побуждений, сейчас был уверен на все сто, что «менталиста надо мочить».

Если с детьми всё было более-менее определённо: Паук мучил их до тех пор, пока кто-нибудь из них не умрёт, а оставшегося, как правило, мальчика, отправлял в поселение убивать забывших о нём родителей. Но вот со взрослыми дела обстояли ещё страшнее. Для единственного мужчины после отработки положенного ему срока была уготована роль шашлыка для гоблинов, или что они там с ним делают. А вот женщин с искалеченным мозгом ждала судьба безвольных любовниц гоблинов. Причём не очень долгая, как только женщина выходила из формы, и за ней становилось сложно ухаживать, или превращалась в матку, то происходила очередная «ротация». Паук не был заинтересован в изменении численности своей прислуги, так что старые гоблины, сладко устроившиеся под крылышком Паука и боящиеся любых изменений в укладе своей жизни, беспрекословно избавлялись как от маток, так и от порождаемого ими молодняка.

Спустя ещё три часа от прихода Луи и Марты, когда стало уже потихоньку темнеть,