– Ребекка! Бекки! Доргова девчонка, что ты со мной сделала? – выкрикнул он, и этот крик потерялся в беснующейся буре. – Как ты посмела забрать мое сердце и уйти?!

И в этот момент он почувствовал, как в душе что-то встрепенулось. Отклик был слабым, едва ощутимым, но он был… Был!

– Ребекка Гринделл-Кимли! Если ты вздумаешь меня обмануть…

Он принялся лихорадочно шептать заклинание поиска, но искра, слабо вспыхнувшая в груди, уже исчезла.

– Я все равно тебя найду, – вскинув руки, он растворился в песчаном смерче. – Найду, где бы ты ни была!

Ребекка Гринделл

Я с трудом повернула голову на звук шагов.

– Давай, Бекки, нужно поесть.

Настойчивый голос Грега отозвался в затылке тупой болью. Шарг! Какая еда, когда меня тошнит от малейшего движения, а от окружающих запахов дико кружится голова?

– Отстань, Грег, – простонала я.

Но Симмонс не унимался:

– Бекки, перестань капризничать. Тебе нужны силы, чтобы поправиться.

Ага. Я понимаю. Только попробуй уговорить проклятый желудок! Третьи сутки меня полощет так, что я уже не могу ни сидеть, ни лежать. И уж тем более есть.

– Я сварил бульон из яртына. Он мигом поставит тебя на ноги, – оптимистично заявил друг, и я почувствовала, как моих губ коснулась деревянная ложка.

Острый аромат супа вызвал новый спазм, и я едва успела прикрыть рукой рот.

– Уйди, Грег! Я тебя прошу, оставь меня в покое! Просто дай мне умереть и не мучь больше…

– Перестань, Бекки! – в голосе друга послышалась непривычная растерянность. – Что за глупости ты несешь? Все будет хорошо. Как только ты немного поправишься, мы уедем к океану. Терей мигом вернет тебя к жизни, вот увидишь!

Я стиснула зубы. Шарг! Ненавижу слабость! Нужно попытаться встать…

– Грег, помоги мне подняться.

– Это не лучшая идея, Бекки!

– Дорг подери, ты можешь мне помочь или нет?! Я не хочу больше лежать, как тряпка. Мне нужно домой. Там родители с ума сходят…

– Бекки, ты уверена?

– О чем ты, Грег?

– Твои родители наверняка считают, что ты погибла. Думаю, они уже и церемонию прощания провели, и надгробие поставили.

– С чего это? Нас должны искать. Пока тело пилота не найдено, он считается живым.

Друг молчал, и мне не нравилось это его молчание.

– Грег?

– Что?

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Грегори замялся.

– Грег, что происходит? Почему ты так уверен, что нас сочли погибшими?

– Я взорвал двигоры, – тихо сказал друг.

– Что? Ты с ума сошел? Зачем?!

– Я не хотел, чтобы нас нашли. Не хотел, чтобы ты вернулась к мужу, – Грегори помолчал немного и тихо сказал: – Знаешь, когда мой двиг крутило в той серой мгле, я успел попрощаться с жизнью и единственное, о чем жалел, так это о том, что упустил свой шанс. Я ведь мог тогда жениться на тебе, мы были бы вместе, и ты каждое утро улыбалась бы мне так, как только ты умеешь. И мы бы любили друг друга – неспешно, жарко, страстно. У меня перед глазами пронеслась вся та жизнь, которой мы могли бы жить, и последние мои мысли были о тебе. А потом я очнулся и увидел… Бекки, я увидел твое лицо и понял, судьба дала мне еще один шанс. Нам дала. Мы уедем, Ребекка. Мы начнем все заново. Только ты и я, вдвоем, безо всех этих глупых условностей, без груза прошлого. Мы будем свободны, Бекки! И ты наконец-то сможешь жить, как обычная девчонка, не оглядываясь на то, что о тебе подумают. Ты ведь так мечтала об этом, Бекки!

Я застыла. Крев сатари! К глазам подступили слезы. Бедный Грегори! Что же он натворил! Я вспомнила наш разговор в ресторане, рассуждения приятеля о моей несчастной семейной жизни и обещание меня освободить. Вспомнила пристальный взгляд, упрямо сжатые губы…

– Ты с ума сошел, Грег! Нельзя думать только о себе. А твоя семья? Ты понимаешь, каково твоей матери? Она ведь считает тебя погибшим! А мои родители? А… Кимли?

Я почувствовала, как пересохло во рту.

– А что Кимли? У него все хорошо, – презрительно хмыкнул Грегори. – Этому ледяному говнюку все равно, где ты и что с тобой! Думаешь, я ничего не знаю? Ошибаешься! Он не любит тебя, Бекки! Ты для него всего лишь обуза. Запер дома и забыл. А с тобой так нельзя. Тебя нужно любить и на руках носить, таких, как ты, больше нет, а этот урод даже не понимает, какое счастье ему привалило.

– Грег!

– Что Грег? – взорвался Симмонс. – Можно подумать, ты ему нужна! Да он рад небось, что тебя больше нет в его жизни!

Раздался металлический стук и громкие ругательства. Видимо, друг в сердцах грохнул миску на стол и обжегся горячим супом.

– Я и не сомневаюсь, что Кимли счастлив, – хмыкнула я, стараясь сдержать подступающие слезы.

Почему-то слова Грега больно задели. И ведь я сама знала, что не нужна Тиану, но когда это озвучил Грегори… Внутри все сжалось, и мне захотелось громко выругаться или разбить что-нибудь. Все, что угодно, только бы выплеснуть скопившиеся в душе обиду и горечь. Забыть хоть на миг о боли, терзающей сердце. Избавиться от тоски, засевшей внутри, будто заноза.

– Бекки, успокойся. Плюнь ты на этого доргова засранца! Теперь мы вместе, и я никому не дам тебя в обиду.

Крепкая рука обхватила мою, и горячие губы коснулись ладони.

– Я люблю тебя, Бекки, – как безумный, шептал Симмонс. – Я на все готов ради тебя. Верь мне, я никогда тебя не брошу и не предам!

Бедняга Грег. Он не понимает. Ничего не понимает. Это сейчас он готов на все, а пройдет время, и я стану ему в тягость. Кому нужна слепая калека?

– Грегори, послушай, ты должен отвезти меня домой, – мягко ответила я, отстраняясь от друга. – Я успокою родителей, а потом, если ты не передумаешь, мы с тобой уедем к Терею.

– И ты бросишь своего мужа? – ревниво спросил Симмонс.

Брошу? Да он сам меня бросит! Я и раньше-то была ему не нужна, а уж сейчас…

Новый приступ тошноты заставил меня застонать. Невыносимо. По лицу и спине лился холодный пот, ладони стали липкими, голова кружилась все сильнее. Откат после запрещенной магии оказался слишком сильным.

– Бекки!

– Не кричи, Грег, – с трудом прошептала я.

– Прости. Что сделать? Чем тебе помочь? Может, воды?

– Не надо.

Я отдышалась и попыталась повернуться на бок. Тело не слушалось, оставаясь чужим и тяжелым. Нет, так не пойдет! Я не собираюсь лежать здесь безвольным овощем! Поднатужившись, приподнялась и встала на колени. Спинка кровати скрипнула под моей рукой, и я вздрогнула от этого громкого звука.