Тут я почувствовала силу Жан-Клода, ощущавшуюся прохладнымосвежающим ветерком. Было все еще больно, ведь волчица продолжалаприспосабливать себя к моему слишком маленькому телу, но все же стало немноголучше. Я снова обрела способность слышать, и сразу же осознала царившую вокругнеразбериху. Крики, вопли, и надо всей этой какофонией голос Клодии:

- Ульфрик, не делай этого!

А в моей голове прозвучал голос Жан-Клода, который,благодаря нашим метафизическим связям, был слышен и Ричарду.

- Мои метки удерживают ее в человеческом теле, Ричард. Тыможешь только уничтожить ее.

- Она моя! - проревел Ричард, стоявший над моим телом. Ядаже не помнила, как оказалась на полу. А Ричард уже не был человеком. Он былтаким человеко-волком, каких показывают в кино, только шерсть его была цветакорицы, и было очень хорошо заметна его принадлежность к мужскому полу, тогдакак экранные полу-волки выглядели обтекаемыми и бесполыми. Оттуда, где ялежала, он казался просто чудовищно огромным. Частично из-за угла зрения,частично - от боли.

Под напором волчицы мое тело выгнулось дугой, стараясьпротолкнуть когти из-под моих ногтей. Стараясь растянуть мое тело так, чтобыволчица в нем уместилась. Благодаря помощи Жан-Клода, у меня теперь хваталовоздуха, и я воспользовалась этим, чтобы завопить. Наконец, я могла кричать ивизжать от боли, и это каким-то образом помогало. Я все еще была в человеческомобличье и могла говорить. И я завопила: «Нее-е-ет!!!»

Надо мной с перепуганным лицом склонился Клей:

- Отдай мне своего волка, Анита.

Откуда-то вынырнула когтистая рука и отшвырнула его прочь измоего поля зрения. Ричард оттолкнул клея.

- Нет, - прорычал он. - Моя стая не станет пытаться этомупомешать.

- Это не твоя стая, - донесся откуда-то из комнаты голосЖан-Клода. - А моя, потому что все твое принадлежит мне, по закону вампиров они- мои волки, а не твои.

Повернув голову, я увидела его стоящим в дверном проеме. Онстоял там, прекрасный, холодный, и его глаза мерцали ледяным огнем. Я протянулак нему свои окровавленные руки и крикнула:

- Помоги мне!

Ричард резко взвился в воздух. Охрана не успелапрореагировать, он двигался чересчур быстро. Врезавшись в Жан-Клода, Ричардвместе с ним отлетел назад в спальню, и они скрылись из виду.

Клей уже стоял рядом со мной. Он был весь покрыт кровью, ноя не знала, был ли он ранен или это вообще не его кровь.

- Отдай мне своего зверя, - произнес он.

Этим поступком он нарушал прямой приказ своего Ульфрика. Нов тот момент я меньше всего об этом думала. Я ухватила Клея за руку, и онприжался к моим губам ртом, позволяя себя поцеловать. В этот раз я сильнее, чемкогда-либо прежде ощущала выходившую из меня волчицу. Я закашлялась кровью смехом, которые просто не могли существовать на самом деле. Я кашляла, а Клейпродолжал прижиматься ко мне вопреки стремлениям своего тела отпрянуть. Онзаставил себя оставаться на месте и принудил свое тело принять моего зверя, ноему было слишком больно, чтобы рефлекторно не сопротивляться этому. Я знала,что это очень больно, и сочувствовала ему, но не остановилась.

Наконец, его тело разорвалось надо мной, и мокрые, слизкиекуски жидкости залепили мне глаза, и теперь я только руками моглапочувствовать, что надо мной уже стоит волк. Тело все еще болело, но волчицаушла, ушла, оставив дыру в моем сердце, пустое место, которое должно бытьзанято.

Чьи-то руки вытерли слизь с моих глаз, и я, проморгавшись,увидела над собой лицо Рафаэля. Он плакал. Никогда прежде не видела егоплачущим, и это напугало меня. Что могло заставить его заплакать? Что тампроисходило?

Из соседней комнаты раздались звуки выстрелов, громкие доужаса. Я села и тут же упала назад.

- Помоги, - попросила я Рафаэля.

Он поднял меня, словно ребенка, и понес в спальню. Я непротестовала, сама я передвигаться быстро не смогла бы. Но то, что я увидела вспальне, сказало мне о том, что мы безбожно опоздали.

Сначала я заметила Жан-Клода, сидевшего на полу, на егобелой рубашке расплывались кровавые пятна, а изо рта струилась кровь. Охранастояла полукругом с оружием наготове. В центре этого круга лежало волчье телоРичарда. Его сердце судорожно билось на открытом воздухе. Рана быласмертельной, но скрюченный волк все еще рычал на них. Я видела, что он готовпрыгнуть, и знала, что охранники не позволят этому случиться. В такие моментывсе вокруг замедляется, и мир становится хрустально-прозрачным, цвета играютярче, контуры предметов кажутся резче, и ты видишь все до боли отчетливо. Всегонесколько секунд до того, как мой мир охватит всепожирающее пламя. В моейголове прошелестел голос Жан-Клода:

- Прости, ma petite, у нас совсем нету времени.

Я было подумала, что он извиняется за то, что сейчасзастрелят Ричарда, но затем ощутила его энергию. Она не окутала меня, и неприжала меня, как сила Ричарда, его сила просто была во мне и делала то, чтозадумала. Казалось, будто щелкают переключатели: щелк, и он забрал у Ричардажажду крови, словно кружку из рук; щелк, и он перелил ее в меня.

Короткая вспышка, и я увидела, как опустилась головаРичарда, и его тело начало возвращаться в человеческую форму. Я знала, чтотеперь его не пристрелят. Еще вспышка, и я расслабилась, а затем во мневзорвался ardeur, вырываясь из мне почти так же, как чуть раньше рваласьволчица. Мое тело уже забыло, как это было больно. Оно забыло, что больсопровождалась кровотечениями. Мое тело в настоящий момент думало только ободном. Ardeur делал свое привычное дело - добрался до мужчины, к которому яприкасалась, и охватил нас обоих. Прежде, чем вспомнить, чье лицо увижу надсобой, я уже лежала на полу, придавленная его телом. Рафаэль, крысиный король,дорвался-таки до царской постели.

Рафаэль вынес меня в коридор, причем я при этом висела нанем, обхватив ногами талию, а руками шею, и кормилась с его губ. На пороге онедва не споткнулся и выронил меня, но успел ухватиться за косяк. Он быстрообхватил меня одной рукой, хотя шансов меня уронить у него и так не было. Емупришлось бы отдирать меня от себя. Я тонула во вкусе его рта, запахе кожи. Онпах дымом, но не сигаретным, а дымом горящего дерева, и солью, и это былопохоже на запах мяса, прокопченного и посоленного так, что оно приобретало вкуси мягкость, так и искушающие попробовать кусочек. Я почувствовала его жажду. Язнала, что он очень долго этого ждал. Такая концентрация жажды, силы - и он такдолго себе отказывал. Настоящий пир для гурмана. Последняя мысль принадлежалаявно не мне.

Мы с Рафаэлем свалились на пол, едва переступив порог.Ощущение его тела, вминавшего меня в стену, заставило издать горловой звук. Онсильнее прижался ко мне, и даже сквозь всю одежду я почувствовала егоготовность и твердость. Я снова вскрикнула и прижалась к нему еще теснее, номежду нами все еще оставалось слишком много материи. Я простонала в его рот,неспособная говорить от обуревавшей меня жажды.