– Это плохая идея. Ты можешь пострадать, – спокойно ответил он.

– Добавь себе Дубинина в друзья, – выпалила я, – сможете на пару поучать меня, сколько влезет. Только, пожалуйста, не в моём присутствии!

Я резко повернулась и ринулась вниз по лестнице. Тут же оступилась и непременно упала бы. Только Добрыня удержал. Как-то внезапно оказался совсем близко. Я выдернула руку и крикнула:

– И не подходи ко мне больше!

После чего покинула подкрышье.

Успокоилась уже, когда добралась до своего этажа. Но снова решила, что извиняться не стану. На этот раз точно не стану.

Поговаривали, что коалиция набрала три листа подписей в защиту своих требований. Надёжа тоже документ подписала, и я перестала с ней разговаривать. Случаются со мной подобные странности. Уже говорила, что я непоследовательная? Моя позиция даже мне самой непонятна. Теперь я не разговариваю ни с Забытыми, ни с их противниками.

В пятницу вечером в гости заглянули Златка с Радмилкой. Впервые они пришли ко мне после заката (старательно не смотрели на мои ноги, я старательно закрывала их одеялом). Лучезара еле успела натянуть морок. Ведь Радмилка не привыкла стучать в дверь своей комнаты. А я иногда забываю поворачивать ключ в замке. Девчонки похвастались, что отправляются на гуляния в парк. Я громко позавидовала. Никогда раньше не пропускала гуляний на Масленицу.

Как выяснилось, и Златка отказалась ставить подпись под петицией. Но не потому, что отстаивала свою жизненную позицию. А лишь по причине близких отношений с Ратмиром. Радмилка сообщила, что скучает по общежитию, посидела на своей кровати. Затем успокоила саму себя, заявив, мол, жизнь не стоит на месте и нужно двигаться дальше. Нужно получить от неё больше. Как можно больше. Можно даже всё. И сразу. Радмилкин жизненный устав ведёт её вперёд, размахивая знаменем, пропагандируя потребление.

– Если б не Лучезара…

Она не договорила. Я и так поняла. Скосила глаза в сторону ведьминой кровати. В них сразу зарябило. Я проморгалась и снова упрямо уставилась туда же. Вероятно, с любой волшбой можно бороться. При условии, что сил хватает. Во второй раз оказалось полегче. Я угадывала силуэт Лучезары. Не знаю, действовал ли морок на желание пересесть, но Златка опустилась на стул. Хотя раньше обычно садилась именно на Лучезарину кровать, ближнюю к двери. Получается, действовал.

– Кстати, о Лучезаре, – внезапно сказанула я, а ведь собиралась отвести разговор от своей нелегитимной приживалки. – Дубинин утверждает, что она избежит ответственности, так как её семья в один прекрасный момент всё-таки втюхает виру Гуляевым и те откажутся от претензий.

Радмилка пожала плечами:

– Всё возможно. Насколько я знаю, Гуляевы виру принимать не хотят. Они требуют жёсткого наказания. Девчонки рассказали, что Славомир как-то в Академии рвал на груди рубаху, утверждая, что Верещагиной, когда её найдут, мало не покажется. Я, правда, думаю, что он бы как раз вирой очень удовлетворился. Жутко трусит. Славомир характером никогда не отличался. Картинка славная, а начинка гнилая. Но папашка у него – мужик упёртый. Жаждет мести. И потом, понимаешь, закон есть закон. Даже если родители, пользуясь своими связями в Численном судопроизводстве, смогут дело замять, в чём я сомневаюсь, то Лучезару в Чародейном суде станут судить в любом случае. В подобных преступлениях уплата виры полностью от ответственности не освобождает. Есть ещё ты, в конце концов. Допустим, Верещагины заплатят виру тебе и ты заберёшь заявление. Предположим, заклятие спадёт само, ты простишь Лучезару и вы облобызаетесь. Чародеи-правдоблюстители в покое её не оставят. Колдовать запретят однозначно, на срок… не помню количество лет. Нам Чародейное законодательство на втором курсе читали. И то я его прогуливала. Его многие прогуливали, препод очень занудный. Зато он потом на зачёте оторвался. А позднее, когда снова нашей девочке разрешат творить волшебство, то весьма ограниченно. Например, лишь в сфере красоты. Любое колдовство, которое она совершает сейчас, где бы ни находилась, – незаконно. Следить за ней теперь станут всю оставшуюся жизнь. После поимки, разумеется. Ну, и наказание наложат. Оно у Чародеев, как я уже дала понять, предусмотрено, невзирая на виру. Повторюсь: вира не освобождает от ответственности, вира освобождает от мести. Твой Дубинин не теми терминами оперирует. Нашла, кого слушать. Кстати, с матерью Лучезары похожая история. Но Лучезара, видимо, ещё более чокнутая. А если б она убила Славомира?..

– Тебе её не жалко? – печально вопросила Златка.

Радмилка опять пожала плечами:

– Жалко, что из-за Гуляева. Попался бы кто стоящий.

Я уловила подрагивания над ведьминой кроватью и побоялась, что Чародейка себя выдаст. Не думаю, что Лучезаре захотелось бы защищать Славомира. Скорее всего, сама уже считала, что он и вправду не стоил того, чтобы страдать теперь остаток жизни. Но… речь же о Верещагиной!

Что от неё ждать – никому неизвестно. Это мне и лекари говорили. Зачем я коснулась этой темы? А, ну да. Затем, что сама Лучезара в разговоре со мной отказывается её касаться. Пусть не забывает.

Стоп! А вот здесь интересно!

– Верещагины могут захотеть уплатить мне виру, лишь бы я отказалась от претензий?

Нам бы с Дубининым сейчас деньги не помешали.

– Могут захотеть, могут не захотеть, – Радмилка развела руками. – Не имею представления. А впрочем, ты же разговаривала с мамой Лучезары. Если б она собиралась тебе заплатить, то заплатила бы. А так наверняка думает решить дело другими способами. Ты для них – мелочь. Реальная напасть идёт от Гуляевых.

Вот ведь! Каждый норовит напомнить, что я ничего особого не представляю, тогда как Гуляевы!..

– Я иногда думаю, почему Верещагина Славомира просто не приворожила? – шёпотом (Численная привычка) спросила Златка. – Могла же. Странно так. Чародеи намного сильнее нас. Разве им выгодно жить с Численными мирно? Не проще ли командовать?

– Ой, Злата, – фыркнула Радмилка. – Это ещё в школе проходят. Чародеев мало. Насколько я помню, семь процентов от населения Земли. А Забытых – четыре. Так? Нас – подавляющее большинство. В любых военных конфликтах Численные одерживали верх именно благодаря большинству. Оттого мы и Численные, то есть многочисленные. Проще дружить. Мне как-то Лучезара доказывала, что они для планеты важнее. «Мы, – говорит, – во время войны города от бомбёжек спасали волшебством. Вы, – говорит, – Численные, всё бы уничтожили. Наших погибли тысячи, чтобы спасти миллионы ваших».

– А ты?

– А я ей ответила: «Ну, не ты же лично сохранила для потомков Великоград. Сиди и не выступай».

Я снова уловила подрагивания. Лучезара – особа будоражная. Того и гляди, впрямь обнаружит себя неожиданно перед девчонками. К тому же, полагаю, Радмилка могла и приукрасить их давнишнюю беседу. Главное, чтобы ведьма не начала отстаивать свою точку зрения прямо сейчас.