Но сначала нужно было решить вопрос с Сандрой. Она и такбыла обижена на него за отмену последней встречи. Кемаль, зная, что всеразговоры прослушиваются, позвонил ей в офис.

— Мадам Лурье. Скажите, что звонят из Нью-Йорка.

— Кто звонит? — спросила секретарь.

— Скажите, Кемаль Аслан.

— Как вы сказали? — удивилась девушка, — он никогда неназывался этим именем.

Через несколько секунд трубку взяла Сандра. Голос у нее былвстревоженный.

— Кемаль, здравствуй. Что произошло?

— Здравствуй, Сандра. Ничего. Просто позвонил сказать тебе,что я развелся со своей женой.

Долгое молчание, затем, наконец, Сандра выдавила:

— Поздравляю. Ты позвонил только из-за этого? И решил, чтотеперь можешь называться своим именем?

— Нет, я позвонил попрощаться.

— Попрощаться? — в ее голосе прозвучало удивление, смешанноес обидой.

— Я улетаю в Европу, — коротко сказал он, проклятые слухачии так фиксируют весь разговор.

— Что-нибудь случилось?

— У меня важные дела, — уклонился он от ответа.

— Ты летишь надолго?

— Пока не знаю.

— Куда именно?

— Наверное, сначала в Турцию, я давно там не был.

— Надеюсь, ты будешь звонить?

— Обязательно.

Ей очень не нравился его тон. И его односложные ответы. Ноона была гордой женщиной. И поэтому больше ничего не спросила.

— Удачи тебе, — сухо сказала она на прощание.

Она была права, подобную вещь он мог бы сказать и при личнойвстрече. Но при одной мысли, что эта встреча будет под контролем наблюдателей,его передергивало. Они запишут все — каждый их вздох, каждый поцелуй, каждуюфразу. Наверняка установят микрофоны даже под кроватью, или, еще хуже, поставятскрытые камеры и запишут всю встречу на пленку, чтобы потом обсуждать, смакуяподробности. Он не хотел и не мог этого допустить.

— До свидания, — сказал он и заставил себя положить трубку.

Трижды в этот день он направлялся к телефону, чтобыпозвонить ей и трижды заставлял не делать этого. А она, обиженная иоскорбленная его поведением, уехала в этот день с работы раньше обычного и весьвечер просидела одна. Нет, она не плакала. Просто сидела и смотрела телевизор.И, кажется, ощутимо старела, просто стремительно старела, как стареют одинокиеброшенные женщины.

У разведчиков не должно быть непродуманных решений. Они, каквысококлассные шахматисты, должны видеть не на один ход вперед, а по крайнеймере, на десять, предугадывая при этом реакцию и противной стороны. И видетьразвитие всей партии, зависящее порой от самой ничтожной фигуры, какой можетбыть пешка.

Принятое Кемалем решение было не только невероятно дерзким иопасным, но и настоящим вызовом американским спецслужбам. Это была дуэль, вкоторой он получил право выбора оружия, но первый выстрел при этом оставался задругой стороной. И, понимая, что обратного пути уже не будет, он постаралсязавершить основную часть своих дел за неделю. Затем объявил опешившимсотрудникам, что уходит в отпуск, оставляя вместо себя Тадао Имацу, вкомпетентности и здравомыслии которого он был уверен. Понимая, что в случае егоареста акции компании неизбежно пойдут вниз, Кемаль постарался сделать все,чтобы смягчить столь жесткий удар по предприятиям. Имацу получил все полномочиядля почти диктаторских действий. Только убедившись, что его компания будетнаходиться в надежных руках, Кемаль наконец, заказал билет на авиалайнер вХьюстон.

Он даже не подозревал, что его «вели» одновременносотрудники сразу обоих ведомств ФБР и ЦРУ. И Томас Кэвеноу, и Александр Эшбиполучали ежедневный доклад о каждом его продвижении, о маршрутах его поездок,обо всех его встречах и знакомствах. Уже сознавая, что за ним следят, ониспытывал почти садистское удовольствие, встречаясь ежедневно с массой людей ипонимая, какие колоссальные средства и силы тратят спецслужбы на проверкуличности каждого общающегося с ним человека.

Прилетев в Хьюстон, он сразу отправился в дом семьиСаймингтон. Несмотря на развод с его дочерью, сам мистер Саймингтон по-прежнемусохранял уважительное отношение к отцу своего внука и даже не разорвал деловыеконтракты с компаниями своего зятя. Бизнес есть бизнес, любил говорить мистерСаймингтон, к нему не должны примешиваться личные чувства и политика.

Два дня Кемаль провел с сыном и два дня следившие за нимофицеры следовали за ним по пятам, ожидая от него то ли похищения собственногосына, то ли иного непонятного эксцесса. Но все прошло нормально. Однажды дажесостоялся семейный обед, — если можно таковой назвать «семейным», когдаразведенные супруги и их сын находились в ресторане под пристальным наблюдениемпо крайней мере пяти посторонних наблюдателей.

И, наконец, на третий день Кемаль сделал то, ради чего он,собственно, и приехал в Хьюстон. На своем автомобиле он отправился в Бейтаун.Это было невероятно, невозможно. Такого не могло быть. Ни один, даже оченьплохо подготовленный агент, а тем более многолетний агент-нелегал никогда, нипри каких обстоятельствах не мог, не должен был приезжать на могилу другогоагента, застрелившегося в результате своего провала. Такое посещение кладбищабыло не только важнейшим свидетельством против другого агента, но и должно быловызвать повышенный интерес любой спецслужбы мира. Не понимать подобного могтолько абсолютно далекий от разведки человек. Но Кемаль ехал в Бейтаун.

Когда Кэвеноу доложили, что агент «Вакх» едет в Бейтаун, онне поверил. Он просто не имел права верить в такую глупость профессиональногоразведчика. Когда об этом доложили Александру Эшби, он прикусил губу, подумав,что они имеют дело либо с гением, либо с дилетантом. Но когда через час КемальАслан, раздобыв букетик цветов, отправился на скромную могилу Тома Лоренсберга,Эшби было уже не до определений качеств агента. Он позвонил Кэвеноу.

— Вы знаете, что происходит в Бейтауне?

— Знаю, — мрачно ответил Кэвеноу, — он поехал на могилусвоего связного, возложить цветы. Я всегда был против того, чтобы советскогоагента хоронили бы на обычным городском кладбище. Вот видите, что из этоговышло?

— Но почему он туда поехал? — изумился Эшби, — Он ведьдолжен понимать, что мы обязательно возьмем под контроль место захороненияЛоренсберга.

— Может, он решил, что прошло слишком много времени, —нерешительно предположил Кэвеноу.

— Вы сами в это верите?

— Вообще-то нет.

— Он придумал какую-то новую игру. Мы должны понять, что этоза игра. Ни один разведчик никогда бы так не поступил. Это такое явноедоказательство своей причастности к делам Лоренсберга, что после этого намостается только арестовать мистера Кемаля Аслана.