заправила выбившуюся прядь за ухо, щекой ощущая его горячее дыхание. — Со мной все прекрасно.

Джоуи оглядел незнакомую спальню и озадаченно нахмурился.

— Я что? — Он выпрямился и в панике уставился на меня. — Мы с тобой?..

— Нет. — Собравшись с духом, я озвучила горькую правду. — Не со мной.

— Вот блин. — Джоуи заметно обмяк. — Моллой.

— Уходи отсюда. — Горло сдавило отчаянием. Я покосилась на матрас, насквозь пропахший сексом. — Из этой постели. — Я порывисто вздохнула и, проклиная себя за жалобный тон, добавила: — От нее.

Джоуи взял меня за подбородок, вынуждая поднять голову, и посмотрел так пристально, что зеленая радужка потемнела до черноты.

— Хорошо, — произнес наконец он, исследуя пальцем контуры моей нижней губы; я прильнула щекой к его широкой ладони. — Уйду.

Вскоре я брела знакомой тропой к дому.

Натянув капюшон и сунув руки в карманы худи, Джоуи выглядел в точности так, как и во все предыдущие разы, когда он провожал меня домой.

Слегка взвинченным и безумно сексуальным.

У меня не осталось ни сил, ни энергии на то, чтобы обмениваться с ним подколами, да и вообще разговаривать.

Поэтому мы шли в гробовом молчании, горькое послевкусие нависало над нами облаком.

— Спасибо, — кивнула я, когда мы добрались до калитки. — За то, что проводил, и вообще.

— Всегда пожалуйста. — Не вынимая рук из карманов, Джоуи наблюдал, как я захожу во двор. — Увидимся после каникул.

— Да. — Я помедлила у калитки под пристальным взглядом Джоуи. — Непременно.

Джоуи коротко кивнул, однако уходить не спешил. Впрочем, я тоже.

— Я думал, что натворил сегодня дел, — нарушил он тягостное молчание. — Очнулся, увидел тебя рядом и перепугался, что совершил нечто непоправимое. У меня камень с души свалился, когда ты сказала, что ничего не было. — Джоуи горестно вздохнул и добавил: — А сейчас ловлю твой взгляд и думаю, что лучше бы мы переспали. — Он покачал головой и отвернулся. — Тогда я хотя бы понимал, почему ты смотришь на меня с таким разочарованием.

— Джо! — порывисто крикнула я ему вслед. — Джоуи, погоди, мне...

— Еще увидимся, Моллой, — бросил он через плечо.

И растворился во мраке.

Никогда не дам тебя в обиду 7 января 2004 года Джоуи

— Привет, Джо, ты уже видел сестру?

Шесть слов, которых я боялся больше всего на свете, особенно если их произносили в школе.

Напрягшись до спазма в плечах, я бросил перематывать рукоять хёрли и поднял взгляд на Даниэлу.

— В чем дело? — сдержанно спросил я, в преддверии тренировки сидя на траве в школьном джемпере, шортах, носках и бутсах. — Что-то случилось?

— Она рыдает в туалете.

Опять?

— Почему? — Я встал, нависая над маленькой голубоглазой блондинкой.

Закусив губу, Даниэла кивнула в сторону школы:

— Точно не знаю, но у нее вроде бы вышла размолвка с Кирой Малони.

— Размолвка? — Я потянулся к застежке и сорвал с головы шлем. — Или потасовка?

Даниэла нервно пожала плечами:

— Только не втягивай меня в ваши разборки, ладно? Я не хочу ни с кем ссориться, просто поделилась с тобой как с другом.

Другом?

Сильно сказано.

Друзьями дорожат, о них заботятся.

Я мог по пальцам одной руки пересчитать своих настоящих друзей.

Шаннон.

Подж.

Алек, хоть он и тупица.

Тони Моллой — по понятным причинам.

Помимо сестры, список разбавляла единственная девушка, с которой я был готов сдувать пылинки, которую ценил как никого и никогда. Вот только эта девушка была не та, с кем меня угораздило лишиться невинности на третьем году обучения. Не та, замутив с кем, я совершил чудовищную ошибку, которую потом повторял с тупой регулярностью.

Я относился к Даниэле дружелюбно, но моим другом она не была. Кроме того, мне совсем не хотелось снова наступать на грабли, ударившие по лбу в Новый год.

Назойливые эсэмэски, которыми она забрасывала меня если не каждый день, то через, красноречиво намекали, что этот поезд ушел.

О той ночи у меня сохранились самые смутные воспоминания — я обдолбался так, что в памяти не отложилось ничего, кроме охренительной, сказочной отключки.

Из всего вечера мне запомнилось только, как я торопливо натягиваю гондон, а еще волосы.

Длинные белокурые пряди, благоухающие кокосом.

Кокосовый запах преследовал меня с неделю.

Правда, не могу сказать, чьи это были волосы — Даниэлы или Моллой.

Когда я очухался, Моллой сидела рядом и смотрела на меня так, словно ее сердце разбито вдребезги по моей вине, а с тех пор как мы распрощались у калитки, она перестала замечать меня в упор.

Взгляд Моллой нарушил мое хрупкое равновесие, добавил масла в огонь, ведь, даже отказавшись от девушки своей мечты, я по-прежнему умудрялся причинять ей боль.

Сама по себе эта мысль отрезвляла, однако весь хмель улетучился, стоило переступить порог родного дома.

Царивший там погром заставил меня забыть о девушках, да и вообще о личной жизни.

Пока я тусил на вечеринке, мама упала с лестницы и сломала руку.

Какое, блин, совпадение!

Следующие двадцать четыре часа я провел на хозяйстве, занимался мелкими — ну и самобичеванием, разумеется, — пока мама сидела с ним в травмпункте.

— Она ее избила? — спросил я, с трудом вернувшись в реальность. — Насколько все плохо? Ну же, Дан, колись.

— Все очень плохо, Джо, — шепотом ответила Даниэла и погладила меня по плечу. — Было столько криков... А еще кто-то остриг Шаннон волосы.

У меня кровь застыла в жилах.

— Скажи, что ты шутишь.

— Твоя мама здесь, — поморщившись, добавила Даниэла. — Ее срочно вызвали к директору.

— Какого хрена!

Задыхаясь от ярости, я одним прыжком перемахнул через пятифутовую стену, возведенную вокруг поля, и рванул в сторону школы; бутсы громко цокали по бетону.

— Джоуи, пожалуйста, не горячись! — крикнула Даниэла вдогонку, но было уже поздно.

Едва я осознал, что какая-то тварь откромсала моей сестре волосы, башню у меня снесло окончательно и бесповоротно.

Словно бык, раздраконенный алой тряпкой, я промчался через школьный двор, влетел в вестибюль и шарахнул стеклянной дверью так, что она чудом не разбилась.

— Где пожар? — окликнул меня Алек, направляясь вместе с остальной командой к выходу.

— Линчи, поле в другой стороне.

— Отвалите на хер! — утратив