Затем у меня появилась небольшая передышка перед выпуском Both Sides. В начала 1993 года мне позвонили с очень заманчивым предложением: молодой австралийский режиссер Стивен Эллиот увидел меня в «Полиции Майами: Отдел нравов» и захотел пригласить меня на главную роль в своем фильме «Мошенники» – черной комедии о своенравном инспекторе страховой компании, терроризировавшем одну пару, которую он подозревал в мошенничестве.

В период между записью Both Sides и его выпуском я отправился в Сидней на съемки. Это было очень весело и отлично помогало развеяться после тура We Can’t Dance и семейных проблем. Вместе со мной играл Хьюго Уивинг, который вскоре прославился благодаря «Матрице»; а Стивен Эллиот достиг высокого уровня мастерства, сняв мюзикл «Приключения Присциллы, королевы пустыни».

В октябре 1993 года я выпустил Both Sides Of The Story как первый сингл из Both Sides. Она получилась длинной – почти семь минут в альбомной версии. Даже после редакции для радио она все равно была около пяти с половиной минут. Американцы хотели, чтобы первым синглом стала Everyday, потому что она «больше была похожа на то, что обычно делает Фил Коллинз». Я был неумолим. Мне было плевать, что этот альбом был не таким коммерческим, как мои предыдущие четыре. Я и не думал делать его таким. Это была абсолютно другая, очень личная работа, полностью написанная и сделанная именно так, как я хотел, и которой я очень гордился. Я вложил в этот альбом всю свою душу – уродливую и разорванную, ведь именно такой она и была.

Я рассматривал Both Sides как официальное подтверждение окончания моего второго брака. И он точно не был посланием, предназначенным для Джилл. Скорее он выражал ту сумятицу, которая творилась во мне на тот момент. Я просто пытался разобраться с тем, что произошло, и делал это самым привычным для себя способом.

Both Sides Of The Story стал хитом – единственным хитом из альбома. Both Sides, однако, все равно занял первую строчку в Великобритании, но в целом, по всему миру, хрупкие, сокровенные мысли обеспокоенного, чувствующего свою вину человека не особо откликнулись в душе слушателей, о чем можно судить, сравнив продажи этого альбома с поразительным коммерческим успехом прошлых работ. Но мне было все равно. Я сделал то, что хотел сделать.

В любом случае у меня были гораздо более серьезные проблемы. Говоря откровенно, я осознал, что мой брак с Джилл не мог продолжаться дальше. Я все разрушил и не видел пути обратно. Мне было безумно жаль Лили, которая пыталась понять, что же натворил ее отец. И я всю свою жизнь буду сожалеть об этом. Я знал, что если бы я признался в том, что я чувствовал на самом деле, то жизнь Джилл и Лили изменилась бы в худшую сторону. Поэтому я принял сложное решение избрать стратегию, свойственную трусам: я ничего не сказал.

* * *

Тур Both Sides Of The World начался весной 1994 года – 1 апреля. Учитывая то, что произойдет позднее, можно сказать, что это была благоприятная дата для начала гастролей, состоявших из 169 концертов в течение тринадцати напряженных месяцев.

Первые три недели тура прошли без особых происшествий, если не считать того, что поклонники были в восторге от придуманной нами концепции выступления. Концерт состоял из двух частей. Первую я назвал «Черное и белое», и в нее входили песни из Both Sides, а также другие задумчивые и/или печальные композиции: One More Night, Another Day In Paradise, Separate Lives. Вторая часть называлась «Цвета» – она состояла (несмотря на то что начиналась с In The Air Tonight) из более быстрых и энергичных песен: Easy Lover, Two Heart, Sussudio.

Это были длинные и утомительные выступления, с самого начала отнимавшие много сил. Я поднимался на сцену через ненастоящую дверь, вешал свою куртку и садился за то, что казалось просто горой мусора, но на самом деле скрывало внутри себя барабаны. Барабанщик Рики Лоусон, выступавший с нами впервые, начинал с того, что играл на нескольких спрятанных под жилетом пэдах[51]. Он исполнял небольшую барабанную партию, которая плавно перетекала в I Don’t Care Anymore. И мы начинали концерт. Мне нравилось посвящать себя выступлениям – так я отвлекался от проблем и выбрасывал свою энергию и эмоции. Восторженная реакция зрителей также не могла не радовать меня.

26 апреля я полетел в Женеву. Я должен был выступать в Лозанне – четвертом по размерам городе в Швейцарии. Через день я уезжал в Лион, а затем – в Париж. Там мне предстояло дать три концерта в «Пале омниспор», на каждый из которых ожидалось 20 000 человек.

Тони Смит, менеджер по бронированию Джон Гиддингс, гастрольный менеджер Энди Маккрилл, Дэнни Гиллен (он все так же был рядом со мной спустя семь лет после «Бастера») и я приземлились в женевском аэропорту и заехали в отдельный, частный ангар.

Как и во всех других аэропортах, нас прямо возле самолета встречали специальные машины, присланные местными звукозаписывающими компаниями или кем-то еще.

Итак, мы вышли из самолета и разделились на две группы. Нас ожидали, как и планировалось, два Renault с водителями и… невероятно привлекательной женщиной. Скорее даже девушкой.

Она была очень умной, одета официально – в серый костюм с юбкой – и поражала своей красотой. Она представилась как Орианна – я отметил про себя ее необычное имя – и сказала, что была нанята местным концертным промоутером Майклом Дрибергом в качестве переводчицы на время нашего пребывания в Лозанне. У нее была азиатская внешность (ее мама была из Таиланда, как я узнал позднее), и она отлично говорила по-английски, но с небольшим французским акцентом.

Мы залезли в машины и за сорок пять минут доехали от аэропорта Женевы до Лозанны. В то время я читал книгу, которая была выпущена вместе с документальным фильмом «Послушайте: жизни Куинси Джонса». Мне нравилась работа Куинси с биг-бендом, и я обдумывал идею создать собственный биг-бенд, поэтому я с увлечением проглатывал все, чтобы было связано с Джонсом и его музыкой.

Да, я сказал, что читал книгу. Но на самом деле я только держал книгу в руках. Ведь я не мог отвести взгляд от молодой прекрасной девушки, сидевшей передо мной. Я слегка подтолкнул локтем Дэнни и поднял брови. Он посмотрел на меня, как бы говоря мне: «Да, я знаю». Я переспросил ее имя – Ариэль? Ореон? Я не шутил, так как действительно не запомнил ее имя.

Она не была переводчицей по профессии, хотя все называли ее именно переводчицей. Орианне было двадцать один, и она работала в женевском департаменте инвестиционной компании «Кэпитал Венчерз». Но так как Дриберг был знаком с ней и знал, что она отлично говорила по-английски, он попросил ее встретить меня в аэропорту, отвезти в отель, проводить на концерт и снова отвезти меня в отель, все это время помогая мне решать лингвистические проблемы.

Я не вру и не преувеличиваю: по пути из аэропорта Женевы в отель в Лозанне Орианна Цевей совершенно точно вскружила мне голову. Я не флиртовал с ней отчасти потому, что никогда не умел это делать. Она не подавала мне никаких сигналов. Я даже не разговаривал с ней. Просто идиот.