Увидев процессию, шофер кинулся вперед и с поклоном открылперед Александрой заднюю дверь лимузина. Александра попятилась.

— Это моя машина, — негромко сказал сзади Филипп. — Вобморок не падай!

Он что-то громко и весело сказал шоферу, очевидноздороваясь, и Александра, путаясь в собственных разлетевшихся в разные сторонычувствах и мыслях, подумала отстранение что теперь, пожалуй, придетсябыстренько выучить французский язык. В Москве в этом не было необходимости.

Шофер улыбался, стоя навытяжку у распахнутой двери лимузина,и Филипп подтолкнул Александру вперед.

Повинуясь, она не села, а как бы даже прошла вперед, в кожаноесветлое и богатое помещение. Филипп плюхнулся следом, дверь захлопнулась. Напереднем сиденье, за перегородкой оказался все тот же Ламон, шофер проворно селза руль, и необыкновенный автомобиль тронулся.

— Где тут у нас джин? — растерянно пробормотал Филипп себепод нос и открыл какую-то дверь в стене этого передвижного замка. Осветилсянебольшой шкафчик, в котором оказались бутылки и стаканы. Филипп произвел вэтом шкафу какие-то манипуляции и сунул Александре в руку до половинынаполненный стакан. Лед в нем приятно позвякивал.

Лимузин летел. За тонированными стеклами было не разобрать —куда.

— Что все это значит, Филипп? — спросила Александра тихо. Вушах у нее стучала кровь. Она быстро глотнула из стакана. Филипп явнопереборщил с джином, а тоника не долил.

Он тоже глотнул из своего и пробормотал:

— Все-таки нужно было напоить тебя в самолете…

— Филипп! — крикнула она, не в силах сдерживаться дальше. —Я прошу тебя, хватит уже балагана. Кто ты такой, черт тебя возьми?!

— Меня зовут Жан-Пьер-Филипп де Бовэ, граф де Бриссар, —проговорил Филипп отчетливо. — Моя семья очень богата, и на протяжениинескольких последних столетий мы занимаем довольно… высокое положение. — Онулыбнулся, рассматривая Александру. — После смерти моего отца десять лет назадглавой клана остался я. Мой отец был министром иностранных дел. Может быть, тыдаже помнишь такую фамилию. Он вовсю встречался с Горбачевым, и мы дажепринимали у себя его и его жену. Я старался не лезть в политику. Моя стихия предпринимательство.Когда-то я всерьез мечтал стать журналистом и даже работал в одной из газет,которую отец купил, когда вышел в отставку. Он считал, что, если я хочу бытьжурналистом, значит, у меня должна быть собственная газета. Собственная впрямом смысле слова. Очень скоро я понял, что никаким журналистом я никогда небуду. Империя требовала и требует неусыпного контроля и наблюдения…

— Ты император? — спросила Александра, рассматривая лед всвоем стакане. Она была уверена, что если случайно оторвет взгляд от стакана ипосмотрит на Филиппа, то непременно упадет в обморок.

— В некотором роде, — сказал Филипп. — В нашей собственностинефтяные и алмазные прииски, отели, банки и даже один автомобильный завод. Да,еще газета, журнал и два телеканала. Не очень большие, но вполне приличные. Яприехал в Москву неофициально для того, чтобы спокойно изучить обстановку,понять, смогу ли я работать на русском рынке, заручиться поддержкой вправительственных кругах. То есть купить того, кто мне нужен, и потихонькуначинать внедрение, если я приду к выводу, что оно будет… продуктивным. Ястараюсь всегда проверять выводы своих экспертов… Павлика я знаю давно.Действительно, он когда-то работал в Сорбонне. То, что его вынесло в теперешнееположение, очень мне помогло. Я обещал ему денег на очередные выборы, а онобещал мне очень выгодные контракты. Когда на лестнице тебя ранил тот придурок,Павлик быстро провел расследование и выяснил, что это попытка удалить из Москвыменя, а вовсе не прикончить тебя. Естественно, даже приехав неофициально, ямногим мешал. Кому нужен французский денежный мешок, обещающий поддержку однойстороне и тем самым ослабляющий другую? По логике вещей, я должен был бысхватить тебя в охапку и улететь первым же рейсом. Недаром и ранили тебя такстранно. Я должен был увезти тебя в Париж, лечить в лучших клиниках, устраиватьк косметологам и так далее… Я ничего этого не сделал, остался в Москве, потомучто мне обязательно нужно было выяснить, что именно ты скрываешь. Я выяснил,постарался обеспечить безопасность твоим друзьям и увез тебя. Вот и все.

— Все? — переспросила Александра подозрительно тихимголосом. — Что значит — все? Зачем ты врал? Почему не сказал сразу, что я негожусь тебе в жены? Почему ты морочил мне голову и притворялся, что ничего незнаешь о моих делах, когда ты знал все с самого начала? Зачем ты привез менясюда, император. хренов, если знал, что здесь тебе придется все мне рассказатьи отправить обратно в Москву? А?!

— Алекс. — Филипп старался говорить как можно убедительнее.— Я ничего не рассказывал тебе потому, что мне не хотелось объяснять все этопочти постороннему человеку, каким ты была тогда. И еще… пусть это очень глупо,но я хотел пожить с тобой, как все нормальные люди. И понять, почему все-такиты сделала мне предложение.

— Мне кажется, уже тогда, у Вики, я влюбилась в тебя! —задыхаясь от злости, проговорила Александра. — Помнишь, когда ты так откровенноне клюнул на ее красотку подругу.

— Я не мог этого знать, — задумчиво сказал Филипп. — Тыникогда мне не говорила. У меня есть замок. В него мы сейчас и едем. Естьквартира на Елисейских Полях, в ней я обычно живу на неделе, чтобы не мотатьсякаждый день за город. Вертолет я не люблю, а на улицах всегда пробки. Моя матьучаствует во всех без исключения благотворительных мероприятиях и этим живет.Мой сын ненавидит меня за то, что я не разрешаю ему делать то, что он хочет.

— А что он хочет? — спросила Александра и поставила бокал настолик она боялась выронить его из дрожащих рук.

— Например, обойти на яхте вокруг света, — кривоусмехнувшись, сказал Филипп.

— Сколько ему лет, твоему сыну? — спросила Александра,сосредоточенно сдвинув брови.

— Двадцать, — ответил Филипп. — Его мать была моей подружкойв университете, я женился на ней, когда она забеременела. Ален родился, и черезнесколько недель она умерла от передозировки наркотиков. Мы все тогда кололись,и она тоже. Во время беременности она держалась потому, что за ней все времякто-нибудь приглядывал — или я, или кто-то из моих близких. Но мой сынпочему-то уверен, что это я убил ее, потому что она не соответствовала мне поположению и происхождению.

— А она не соответствовала? — спросила Александра.

— Нет, — покачал головой Филипп.

— Значит, император то и дело женится на простолюдинках, —подвела итог Александра. — Филипп, первым же рейсом я лечу в Москву. Скажисвоим обезьянам, пусть отвезут меня в аэропорт.