— Не совсем, — улыбаясь, ответила Александра.

Они не виделись пять лет. Нет, почти шесть, наверное. Сердцетяжело стучало в груди, кровь прилила к щекам, и даже разболелась голова. Вседавно прошло, и, однако, как противно и гадко стало на душе. Как будто онапо-прежнему неудачница и круглая дура, о которую так легко было вытереть ноги.

Все ее прошлое — до Филиппа и без Филиппа — вдруг обрушилосьна нее и накрыло с головой. Стало трудно дышать. Неужели она не выплывет?

Все давно ушло, сказала себе Александра. Мы изменились. Ивсе вокруг изменилось.

Ладка с Михайловым и их близнецы живут в Костроме, откудаМихайлов родом. Он открыл туристическую фирму, возил иностранцев по Золотомукольцу, преуспевал и процветал. Ладка рассказывала, что каждое утро Васяткаблагодарит господа за то, что он когда-то лишил его всего: карьеры, работы,зарплаты, и ему пришлось все начинать сначала.

Они построили дом с видом на Волгу, громадный и надежный,как утес. Близнецам было уже три. Ладка работала на местном телевидении, и,естественно, равных ей не было.

Маня сидела с новорожденной дочкой, на крестины которой онивсе собирались съехаться в Москву в начале лета.

Александра прилетела в Москву, как только Иван позвонил исказал, что Маню увезли в роддом, но все-таки опоздала. Маленькая Санька,названная в честь Александры, уже родилась. Лада успела раньше. «Мне ближе», —сказала она, когда Александра ввалилась в приемную дорогого и современногомедицинского центра. Потом они поплакали немного, пока Иван на них неприкрикнул. Он работал в представительстве агентства Рейтер и про телевидениене хотел ничего слышать. Ему было труднее всех.

Все устроилось и образовалось. Так или иначе.

Все так или иначе было забыто или почти забыто.

Конец истории.

И вот теперь Вика с Андреем стояли перед ней, вполнеосязаемые и непохожие на призраков. Гладкие и сытые, как доберманы, с ледянымиухмылками на равнодушных физиономиях, и им было в общем-то все равно,растерзать жертву или отпустить. Она больше не представляла для них никакойопасности.

— И все-таки что ты тут делаешь? — подала голос Вика, иАлександра поняла: решили растерзать. — Ты где работаешь-то, дорогая? В ночномклубе?

Им это показалось забавным, и они засмеялись. Андрей,прихлебывая виски, сказал добродушно:

— Выглядишь ты хорошо. Молодец.

Какой прогресс! Когда он был ее мужем, таких слов он ей неговорил. Неряха, слышала она. И только.

— Ей без этого нельзя, — подхватила Вика. — Верно, Шура?Будешь плохо выглядеть, кто тебя снимет?

Никто и никогда не называл Александру Шурой.

— Как у вас дела? — спросила она жалобно. — Что происходитна отечественном телевидении?

— За телевидение не беспокойся, все о'кей, — холодно сказалАндрей. — Мы ему не дадим пропасть. Вот я для пользы дела записал интервью вСи-эн-эн. Так что живем…

— Ты записал интервью для Си-эн-эн? — уточнила Александра.

— Я давал интервью Си-эн-эн, — раздражаясь, пояснил Андрей.

— В качестве кого? — не поняла Александра. Похоже, онадействительно отстала от жизни? Неужели он стал так знаменит, что имзаинтересовалось Си-эн-эн?

— Как ведущий и как продюсер, — охотно пояснила Вика. — Онтеперь большой человек, Шура. Пока ты в ночных клубах плясала, он стал о-оченьбольшим человеком. Даже по масштабам Си-эн-эн.

— Я создаю свой канал, — небрежно обронил Андрей. —Совместно с Евровидением. Политика, качественные новости, высококлассное кино…Все очень просто, добротно и профессионально. Денег туда вложено… — И оночертил рукой ту гору денег, которую вложил в свой простой, добротный ипрофессиональный канал.

— А чьих денег? — простодушно спросила Александра. Не зряона почти пять лет пробыла замужем за бизнесменом мирового уровня. Кое-чтотеперь соображала. — Американских?

Андрей с Викой переглянулись, на их лицах появиласьозабоченность.

Зря они так, пожалуй… Следовало быть осторожнее. Кто еезнает, эту дуру. И непонятно, как она оказалась на приеме, и почему на нейумопомрачительно дорогое платье. Они не могли отказать себе в удовольствиивновь поиграть с ней в «кошки-мышки». Развлечение, по старой памяти, казалосьим невинным и приятным, но осторожность все-таки не помешает.

— Да, в общем, это совсем не важно, — сказал Андрей. — А тыдавно здесь живешь?

— Почти шесть лет, — ответила Александра.

— В Москве бываешь? — продолжала расспрашивать Вика. — Илине тянет?

«Тянет дать тебе в морду», — хотелось сказать Александре, ноона промолчала.

Филипп наблюдал за ней издали, решив, что не будетподходить, пусть справляется сама.

Александра была явно растеряна и неловко улыбалась, и егоэто злило.

Пора бы ей знать себе цену. Она умна, хороша собой,образованна и богата. Почему, черт возьми, она позволяет себе лепетать иоправдываться?!

А она и вправду лепетала и оправдывалась, он видел это по еелицу. Ее собеседники стояли к нему спиной, мужчина и женщина, и он догадывался,что это те русские, о которых говорил Роберт. По-видимому, они оказалиськакими-то знакомыми его жены, но у него не было ни малейшего желанияподдерживать это знакомство.

Он довольно долго стоял так и злился, наблюдая, как двоерусских гипнотизируют Алекс, пока кто-то не тронул его за плечо.

— Почему ты один? — спросил Роберт, и Филипп резкообернулся. Он не любил, когда его заставали врасплох. Роберт взглянул на него изасмеялся. — Впрочем, понятно: кто посмеет нарушить уединение его высочества,когда у его высочества такое выражение лица! Как это у тебя получается?

— Тренировка, — пробормотал Филипп и добавил: — Ален звонилпятнадцать минут назад. В пятницу он прилетает из Штатов. Приезжай обедать,слышишь, Бобби?

— Приеду, — пообещал Роберт. — Черт знает, сколько я его невидел. Год? Два? Мне трудно осознать, что он — твой сын.

— Я и сам этого долго не осознавал, — признался Филипп. — Даи он тоже. Но Алекс многое нам объяснила, а то враждовали бы до сих пор…

Они помолчали.

— Кстати, твоя Алекс разговаривает сейчас с теми русскими,что приехали по твою душу. Ты знаешь, кто они?

По его душу? Филипп вопросительно посмотрел на Роберта.