Ева продолжала мысленно прокладывать дальнейший путь, но в ее математически четкий анализ ситуации неожиданно вмешался неучтенный фактор. Он заключался в скользящем шаге, который больше напоминал ход волны, чем движение человека. Огромный бугай, молчаливый урод с мрачной мордой, который пугал Еву до оторопи, вдруг перетек – она не могла подобрать иного слова, – перетек вперед плавно и вместе с тем стремительно и встал перед вторым, сероглазым, загородив его своей тушей, выступив живым барьером между ним и дулом ружья.

Этот шаг отчего-то сбил все ее расчеты. Палец Евы лежал на спусковом крючке, она готова была нажать – и медлила.

– Обалдел? – гневно спросил сзади сероглазый.

Он попытался обойти своего приятеля. В этом было не больше смысла, чем в попытке обогнуть движущийся поезд.

– Стой где стоишь, – прорычал урод. Он буравил Еву черными, глубоко посажеными глазами, но обращался к товарищу.

В эту секунду случилась вторая неприятность: он перестал казаться ей уродом. До этого момента оба были не более чем убийцами, кем-то вроде двуногих роботов, пущенных по их с Петей следам. Одним шагом тяжеловес перевел себя из лишенного души механизма в человека. Ева ясно видела: как и положено роботу, он не боится ни ее, ни ее ружья; но ему было до смерти страшно за этого, второго.

– Ева, их можно просто связать, – тихо сказал муж.

Она помотала головой:

– Они освободятся и снова пойдут за нами. Ты должен понимать это лучше меня.

– Хорошо, тогда подвал. Мы запрем их, оставим воду, позвоним через три дня соседям, чтобы выпустили…

– Ты сам говорил мне, что его не остановишь. Если он чего-то хочет, он этого добивается.

– Минуточку, – вдруг подал голос младший из-за плеча великана. Брови у него медленно поехали вверх. – Вы за кого нас, собственно, принимаете? Вы думаете, что мы – от Мансурова?

Петя вздрогнул, а Ева крепче сжала ствол.

– Ни о чем они не думают, – зло сказал тяжеловес. – На голом страхе положат нас тут с тобой, как морских свинок, и подрапают на Кавказ. Дай бог, чтобы от ужаса еще в кого-нибудь по пути не пальнули.

Это снова было неправильно. Без двух минут мертвый человек не должен так отвечать людям, которые держат его на прицеле.

– Боюсь, вы совершаете непоправимую ошибку, – с вежливостью, показавшейся Еве издевательской, сказал парень. Она нахмурилась, но Петя предостерегающе тронул ее за плечо. – Мы не только не представляем интересы господина Мансурова, но в некотором роде действуем вопреки им. Основная наша задача – это отыскать в его прошлом факты, которые позволили бы объяснить некоторые факты из настоящего.

– Отыскать факты, чтобы объяснить факты? – В голосе Евы прозвучала насмешка.

– Именно в этом преимущественно и заключается наша работа, – кротко ответил парень.

– Кто вы такие? – вмешался муж.

– Я уже рассказывал. Мы частные детективы, ищем Максима Белоусова по просьбе его сестры, Натальи. В ваш дом нас привели две причины. Первая заключается в том, что мы поняли, где скрывается Петя Дидовец. – Он ухитрился как-то высунуться из-за плеча напарника и даже отвесить Пете легкий поклон. – Вас, Ева, в первую очередь выдали часы, а во вторую – попытка нас обмануть. Видите ли, существуют фразы-маркеры, по которым можно безошибочно определить, что говорящий лжет, вернее, не столько сами фразы, сколько стилистика речи.

Ева поймала себя на том, что слушает с большим вниманием.

– Между прочим, у О. Генри есть отличный рассказ на схожую тему, – сказал парень. – О редакторе и писателе. Формально он о другом, однако если присмотреться, можно обнаружить пересечения с нашим случаем…

– Как вас зовут? – перебил Дидовец.

– Его зовут Хрензаткнешь, – с совершенно неуместным злорадством пробасил бугай.

– Как тебе не стыдно, – укоризненно сказал парень.

– Не хочу грешить против истины. Если ты оседлал О. Генри, нам кранты.

Парень сморщил нос.

– Меня зовут Макар Илюшин. Можно нам присесть? Я, признаться, немного устал прятаться под мышкой у Сергея, а добром он меня отсюда не выпустит.

– Нет, – отрезала Ева.

Илюшин вздохнул.

– Итак, во-первых, вы использовали выражения, противоречащие вашему складу характера. Разработчик в области квантовых технологий не станет бросаться цитатами из статусов Вконтакте. Не совсем корректный пример, я примешал профессию, но так, мне кажется, получается доходчивее. Я пытаюсь проиллюстрировать свою мысль о том, что некоторым типажам органически чужда определенная стилистика. Скажем, вы не материтесь и не читаете стихов Асадова. Впрочем, никаких не читаете. Если бы я услышал от вас Мандельштама, я бы решил, что вас заставил их выучить муж.

Дидовец смущенно засопел.

– Насчет часов нужно объяснять? – спросил сыщик. – Редкая женщина, выйдя замуж, будет носить подарок юноши, который был в нее влюблен. У вас броская модель. Я нашел ее на сайте производителя и выяснил, что как раз в две тысячи шестом эти часы сняли с производства. Вряд ли вы стали бы выбрасывать те, что подарил вам Петр, а потом с рук покупать точно такие же.

Разумеется, Ева их носила. У нее не было обручального кольца – она терпеть не могла, когда что-то стискивало пальцы, – и кольцо заменили часы. Она знала, что выйдет замуж за Петю, с той минуты, как он вручил их ей. Он видел ее, видел ее настоящую; это было ясно по его подарку.

На первую годовщину их брака он принес ей немецкий охотничий нож. На вторую – шуруповерт. Оба инструмента были больше, чем предметами, – они были сигналами: «Я знаю, кто ты, я люблю тебя такой».

– Вы сказали, в наш дом вас привели две причины, – напомнила Ева. – Какая вторая?

– Мы нашли Максима Белоусова.

Петя коротко ахнул и сделал шаг вперед:

– Где?! Где вы его нашли?

– На берегу Малого озера. Он был закопан не слишком глубоко. Наверное, тот, кто хоронил его, торопился или устал.

Петя опустился на стул и обхватил голову.

– Вы правы, – хрипло сказал он, не отнимая ладоней от лица. – Он устал и торопился. Мне нужно было самому догадаться, где он оставит Макса… Я почему-то думал про лес. А он, значит, увез его к озеру…

– Давайте мы уже по-человечески поговорим, – попросил бугай.

Ева кивнула и опустила ружье.

5

Четверо сидели за круглым столом, на котором бутылка кваса, горсть карамелек и ананас образовывали странную, но законченную композицию. Ананас жил здесь и раньше, дозревая на солнце, квас принес Петя, а карамельки вытащил из кармана бугай, – возможно, подумала Ева, это его аналог трубки мира. Она знала, что он курит, чувствовала по слабому запаху от футболки.

Он не попросил у нее разрешения достать сигареты. Вместо этого молча выгрузил на стол пригоршню конфет.