испытала его, ибо он удостоил ее милости причаститься, собороваться и, по крайней мере, использовать себе на благо свои последние часы. Говорят, что она чистосердечно признала и осудила то зло, которое совершила, и нам остается лишь молить за нее Господа, а еще более просить его о том, чтобы Господь, сочтя нужным забрать ее к себе, смягчил эту потерю для религии и государства. Король очень удручен, но сдерживает себя».

А вот мадам де Ля Тур де Франкевилль сообщила Жан-Жаку Руссо:

«Весь прошлый месяц стояла такая ужасная погода, что мадам де Помпадур, должно быть, с меньшим сожалением рассталась с жизнью. В свои последние минуты она доказала, что ее душа состояла из силы и слабости — сочетание, которое никогда не удивит меня в женщине. Не удивлена я и тем, что о ней столь же повсеместно сожалеют, как повсеместно ненавидели. Французы первые во всем; очевидно, что они первые и в непоследовательности».

* * *

В своем предсмертном завещании фаворитка написала:

«Я, Жанна-Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур, супруга, отлученная от имущества Шарля Ле Нормана д’Этиоля, дворянина, составила и написала настоящее завещание и распоряжение своей последней волей, которую я хочу видеть исполненной в полной мере.

Поручаю душу свою Господу, моля его сжалиться над ней, простить мне мои прегрешения, ниспослать мне милость принести покаяние и умереть, уповая на его милосердие и на то, что правосудие его будет умилостивлено отданной за нас драгоценной кровью Иисуса Христа, Спасителя моего, и заступничеством Пресвятой Девы и всех святых рая…»

Также там было сказано, что она хочет быть похороненной «без церемоний». Своему старшему дворецкому Ноллену она завещала пенсию в 6000 ливров, доктору Кенэ — в 4000 ливров. Не забыла она и горничных, слуг, поваров, консьержек, садовников и прочий персонал. Все они получили примерно по 150 ливров. Мадам дю Оссэ — 150 ливров и 400 ливров ее сыну.

Не пропустила маркиза и своих друзей или людей, кого она таковыми считала. Так, например, мадам де Мирепуа получила ее новые часы, усыпанные бриллиантами, герцогиня де Граммон — шкатулку с бриллиантовой бабочкой, герцог де Гонто — красивое кольцо, герцог де Шуазель — огромный бриллиант, а князь де Субиз — перстень, свой портрет и ее портрет.

Все свое движимое и недвижимое имущество она завещала брату Абелю, а заняться выполнением пунктов завещания поручила своему старому другу князю де Субизу.

Завещание это было составлено в Версале 15 ноября 1757 года, то есть за шесть с лишним лет до смерти маркизы.

По собственным оценкам маркизы де Помпадур, сделанным совместно с Колленом, ее имущество и кое-какие расходы состояли на тот момент из следующих пунктов:

Серебряная посуда — 337 600 ливров;

Золотая посуда и безделушки — 150 000 ливров;

Потратила на всевозможные удовольствия — 1 338 867 ливров;

Потратила на питание за девятнадцать лет — 3 504 800 ливров;

Потратила на путешествия, спектакли и праздники — 4 005 900 ливров;

Жалованье слугам за девятнадцать лет — 1 168 886 ливров;

Получено в виде пенсий — 229 236 ливров;

Шкатулка из золотых коробочек, вставленных друг в друга — 294 000 ливров;

Шкатулка с бриллиантами — 1 783 000 ливров;

Коллекция гравированных драгоценных камней -400 000 ливров;

ИТОГО: 13 212 289 ливров.

В марте 1761 года к завещанию были добавлены фарфоровые изделия, драгоценные камни, платья, книги, мебель, конные упряжки и дома на сумму еще в почти девять миллионов ливров, и общая сумма составила 22 433 918 ливров. Потом к этой сумме были добавлены еще кое-какие расходы и имущество, и получилось 23 213 918 ливров.

Одних только книг в библиотеке мадам де Помпадур насчитывалось более 3500 томов, в том числе более 800 томов французской поэзии, 700 романов, 215 книг по философии, 52 сказки и т. д. Все книги были переплетены в телячью кожу или сафьян красного цвета с позолотой.

Вообще складывается впечатление, что маркиза своих вещей никогда не продавала. Книги, картины, мебель, драгоценности, белье и тому подобное тоннами заполняли принадлежавшие ей замки и дворцы. Ее сундуки ломились от блестящих нарядов, а подвалы — от дорогих вин. Полная опись ее личного имущества в конечном итоге составила порядка тридцати тысяч пунктов, и двум чиновникам на ее составление потребовалось более года.

В своих «Исторических достопримечательностях» Жозеф Ле Руа, бывший служащий версальской библиотеки, произвел подробнейшие подсчеты и сделал заключение, что всего «царствование» маркизы де Помпадур стоило Франции почти тридцать семь миллионов ливров. Точнее — 36 924 140 ливров. Если исходить из того, что один луидор (монета, содержавшая 7,65 г золота) равнялся двадцати четырем ливрам, то эта сумма эквивалентна примерно одиннадцати с половиной тоннам золота.

Тридцать семь миллионов ливров… Чтобы понять, насколько это много, достаточно сказать, что в те времена в крупных городах Франции ремесленник, получавший один ливр в день, считался вполне обеспеченным человеком. На крупной мануфактуре в Сен-Гобене оплата квалифицированного рабочего колебалась от 310 до 620 ливров в год, а жалованье генерального директора доходило до 2400 ливров. Твердая цена фунта хлеба (примерно 450 г) составляла 3 су (0,15 ливра), примерно столько же стоила пинта вина (0,93 л), цена цыпленка не превышала 15 су (0,75 ливра), дюжины деревянных башмаков сабо — 25 су (1,25 ливра). При снабжении армии ружье стоило 18 ливров, пистолет — 10 ливров, сабля с рукоятью — 8 ливров, кожаное седло с поводьями — 33 ливра, а хороший нормандский конь — 250 ливров.

В.П. Попов в своей статье о любовницах Людовика XV делает о мадам де Помпадур следующий вывод: