Коломиец хлопал глазами, но обиды на его лице не было. Онминистр культуры, ему в политике ошибаться можно, да и вообще, как я заметил,он был человек не обидчивый, а свои ошибки признавал сразу и охотно. АКраснохарев, который больше политик, чем культурник, подвигался, сказалзадумчиво:

– Из этого можно сделал вывод неоднозначный...

– Ну-ну?

– Мы подорвались, когда расширились до безобразия, этопонятно теперь. Хотя можно было спросить у китайцев, мы с ними дружили.

Коломиец сказал, ничуть не обескураженный:

– А еще лучше у хеттов, римлян, македонцев...

– Верно, – сказал Краснохарев веско, – но мызадним умом крепки. Однако подорвется и тот, кто напирает на наши границы.Верно, Филин Сычевич?

Но Забайкалов уже набрасывал очередной текст секретногодоговора, а на недоумков, которые мыслят на уровне нормального человека, простоне обращал внимания.

Громко и очень настойчиво зазвонил красный телефон. Всеначали оглядываться друг на друга, тогда Краснохарев, как самый старший, поднялтрубку:

– Алло?

– Степан Викторович, – послышался в напряженнойтишине командный голос, – как идет работа?

– Продвигаемся, – ответил Краснохаревосторожно, – вот Коган интересуется, какую ветвь принимать, шиитскую илисуннитскую?

Голос произнес с неодобрением:

– Когану только бы раскол внести... Ислам был един,пока один еврей... запамятовал его имя, нарочно принял ислам, придумалмуннитизм... правильно я назвал?.. и тем самым расколол исламский мир так, чтоначались драчки между собой и сразу прекратили победное наступление по всемумиру... С этим определимся попозже. Для исламского мира важнее, чтобы пала ещеодна твердыня христианского мира, чем то, кто построит мечеть первым. Думаю, у насбудут представлены те и другие. И править легче, когда они не вместе... Междупрочим, сунниты и шииты как бы ни враждовали, но это грызня собак в стае. Когдаже появляется христианский волк, то все псы дружно бросаются на волка.

В тишине щелкнуло, Краснохарев некоторое время почтительнодержал трубку возле уха, потом положил с великой осторожностью. Когда массивноповернулся к нам, взгляд был полон государственной строгости, а мне почудиласьв нем строгость аятоллы.

* * *

Кречет явился взвинченный, как после короткого, но злого бояна ринге. Краснохарев почтительно положил перед ним список:

– Вот ряд товарищей, которых можно рекомендовать... потем критериям, как вы хотели. В коррупции незамечены...

Кречет быстро просмотрел, против некоторых фамилий ставилгалочку или знак вопроса, против других два или даже три. Иные вычеркивалрешительно и жестко.

Мирошниченко неслышно скользнул в кабинет, положил справа отпрезидента стопку с бумагами. Почтительно ждал, пока президент наложит визу,заглядывал через плечо:

– А почему не привлечь этого... ну, героя, которыйбомбил афганских повстанцев из своего суперсовременного самолета... не глядя, свысоты десять тысяч метров!.. да и то ухитрился дать себя сбить? Все-такизвезду Героя не снимает...

– А, этот... – пробурчал Кречет, он наконецзаметил бумаги, пальцем проверил их толщину, вздохнул, его рука быстрозабегала, оставляя подпись, но я видел с какой скоростью его глаза сканируюттекст. – Который политик? Человек бы, а тем более – профессиональныйвоенный, после той неудачи с обороной Белого Дома пустил бы себе пулю в лоб.Зато сохранил бы уважение. А так... он тут такое разведет! И по судамзатаскает. Нет, он уже себя показал. Да и цену той звезды они оба... он даБрежнев... снизили, скажем так.

Мирошник одним глазом заглядывал в список:

– А вот этот... третий снизу? Он силен.

Кречет брезгливо качнул головой:

– Нет, этот подонок не подойдет. Хотя как политик,хорош. Умен, изворотлив, умет говорить, по трупам близких пройдет и бровью неповедет... Лучше бы, конечно, этого... как его, ну, внука того мужика, чтоПольшу делил с Гитлером, а потом начинал войну. Он всегда стоял на парадахвозле Сталина по правую руку. Или по левую. Словом, рядом. Этот не то, чтопсевдоним, даже фамилию знаменитого деда не взял! Хотя это помогло бы вкарьере... Сам всего добивается, подлец! Чистюля. Но к нам сам не пойдет,респектабельность бережет.

Мирошниченко оглядел себя с недоумением, весь от Кардена,Версаччи и еще других престижных фирм, хоть вместо манекена за стекло витрины:

– А чем мы не... Ну, вы понятно, будто под мостомночевали, но есть же здесь и приличные люди!

– Репутация у меня не та, – объяснил Кречет сулыбкой. – А теперь, значит, и у вас подмочена. Склонность к авантюрамналичествует уже в том, что со мной якшаетесь.

К ним прислушивались, Забайкалов от своего стола прогуделглубокомысленно:

– Это сейчас. А другие ломают голову, не проявили ли мыпрозорливость, поставив все на такого черного коня.

– Почему коня? – удивился Кречет.

– Не могу же президента назвать лошадкой, да ещетемной?.. – объяснил Забайкалов. – Тут, знаете ли, разные ассоциациивозникнут даже у не футуролога. А конем в самый раз.

Кречет сказал понимающе:

– Мол, на таком пахать и пахать? А он в президентыпролез? Ладно, я вам всем припомню... Итак, что у нас с главной операцией?

– Церковь собирается устроить грандиознейший изпраздников, сказал Коломиец осторожно. – По поводу двух тысяч лет со днярождения Христа...

– Праздник, – недобро улыбнулся Кречет, – мывсе в дерьме по уши, а им – праздник! Страна голодает, а они фейерверки будутпускать... Ну с кадилами, они у них вместо щутих. Паству свою благословлять...Черт, само слово-то какое оскорбительное: паства!.. Стадо, которое пасут. Поп –это пастух, пастырь по-ихнему, а мы – овцы, агнцы. Что хошь с нами делай... Аэто что?.. А, сводка о... Что за черт! Цифры верные?

– Перепроверено, – поклялся Мирошниченко.

– Хорошо, – произнес Кречет с угрозой, –забегали!.. Вот и говори, что все зависит от общественной формации, а отличности – ничего. Стоило только по стране узнать результаты выборов, такпроизводительность труда увеличилась почти в полтора раза!.. А в министерствахи прочих шарашкиных конторах – впятеро. Мичуринцы!

– Страх – тоже двигатель экономики?

– По крайней мере ворье приструнит. Настоящих воров этоне остановит, но присмиреют любители тащить чужое, чувствуя безнаказанность. Атаких у нас девяносто девять процентов.

Забайкалов пересел за стол к президенту, слушал, сказалрокочущим баском:

– Господин президент, на мой взгляд, все еще недостаточноговорится о целях НАТО. Рекламу женских прокладок за день вижу раз двенадцать,а выступление наших пропагандистов... скажем так, разъяснения, услышал толькооднажды. А очень важно твердить, что если в средние века войны еще моглиначинаться за идею, за веру, за отвоевание Гроба Господня, то в практичныйдвадцатый век воевали только по причинам экономическим. Нужна территория, нужнанефть, нужны природные богатства других стран... Россия – самая богатаяприродными ресурсами страна в мире. У нас самая громадная территория. Нефтибольше, чем в арабских странах, золота и алмазов больше, чем в ЮАР, леса... даладно, сами знаете!.. А под боком голая Европа, где нет ни одного дерева,которое росло бы само по себе, не было посажено человеком. И где уже давно нетни угля, ни нефти, ни черта нет. А вот Европа посматривает на наши землиголодными глазами, Америка же подзуживает, поддерживает деньгами, войсками,сколачивает военный союз и спешно, пользуясь нашим временным упадком, спешнопродвигает свои армии к нашим границам. Это надо твердить, твердить!