Кречет фыркнул:

– Для этого надо ждать четыре года? Я всегда ездил безохраны.

– А сейчас?

Кречет смерил его сытенькую фигурку мутным недобрым взором,словно бык мальчишку в роли матадора:

– И не мечтайте.

– Да я что, я ничего, – сказал Коган поспешно. Идобавил невинно. – Интересуюсь просто.

– Интересуетесь, – прорычал Кречет. – То-то явижу из газет разные сплетни о нашей кухне. И все «из достоверных источников»!Поймаю этот достоверный источник, повешу за причинное место на кремлевскойстене!.. На обозрение туристам, мол, вон вам права человека по имени Коган. Таквот, народ избрал президента, который поставит четкую и ясную цель. Укажетсмысл жизни. Не отдельному человеку, конечно, я не настолько обнаглел –философы не дают ответа! – но ясную цель обществу, стране, государству.

– А это что, легче? – снова удивился Коган.

– Не знаю, – ответил Кречет, – зато дорожканакатана. У нас не было эпох, когда бы страна не жила единой идеей. То лисбросить хазарскую дань, а потом – татаро-монгольскую, были сражения за выход кюжным морям, затем – за окно в Европу, за Советскую власть, за коллективизацию,электрификацию, индустриализацию, химизацию... Последняя страстная идея,которой жила страна – освободиться от этой Советской власти!

– И что же?

– Освободилась. Но оказалось, что вот так простосуществовать, заботясь только о животе и том, что еще ниже, не может. Русскомучеловеку нужна цель не только для себя, самого драгоценного, но и для всейстраны. Ибо каждый из нас все еще чувствует себя ее частицей. Ну, не каждый,это загнул, но все же таких массы, в то время как в США едва ли наберется сдесяток патриотов. Да и тех считают придурками.

Яузов горестно вздохнул:

– У нас тоже.

– Да, бойкие мальчики с телекамерами, у которых мозговменьше, чем у таракана в ляжке, уже поработали...

– Они не сами, – возразил Яузов. – Ихнаправляет могучая рука. Чья? Если бы Илья Парфенович не грел пузо на Гавайскихостровах, мы бы эту руку вырвали вместо с плечом.

Министр ФСБ встрепенулся:

– Гавайские острова... это в Мытищах или за? Я отдыхаютам. У тещи. А где отдыхаете вы?

Яузов бросил язвительно:

– Я вообще не отдыхаю! Работать надо.

– Значит, так работаете, – сказал министрпонимающе.

Хрюка потеребила за ухо, я сонно отмахнулся, но солнцепробивало тонкие веки легче, чем орк огненными стрелами полотняную рубашку.

– Встаю, встаю... Могла бы кофе смолоть...

Хрюка прыгала вокруг, взвизгивала, едва дождалась, когдауберу постель, чтобы всласть поваляться на диване, с наслаждением вбирая мойвеликолепный запах, елозила на спине, извивалась, визжала и молотила по воздухулапами.

Почти не раскрывая глаз, я нащупал кофемолку, всыпал зерен,на ощупь воткнул вилку в розетку, а когда зерна загремели, превращаясь вкрупнозернистую пыль, едва не заснул стоя. Потом вздрогнул, когда черная пенаподнялась над краем джезвы, едва не проворонил, поспешно снял, а пока одевался,пена опустилась, кофе настоялся, я перелил в чашку, где уже был сахар – непонимаю, как без сахара, – пил, обжигаясь, кивнул Хрюке.

Уже у лифта нацепил ей ошейник, а поводок небрежно обвязалсебе вокруг пояса. На поводке выводил ее щенком, но девочка росла такойпослушной и понятливой, ласковой, что все старушки на лавочке у подъездавосторгались какая она умная, вежливая, со всеми здоровается, и поводок с тоговремени брал по традиции: а вдруг встретим строгого законника из милиции,который начнет настаивать на поводке.

Внизу в подъезде Хрюка радостно поздоровалась с консьержкой,на крыльце поприветствовала вилянием хвоста двух жильцов, что тут же расплылисьв улыбках, начали сюсюкать, дальше крохотный зеленый пятачок между домами, а взаключение маленький тур к «Пушкинской», где раньше удобно было гулять водворе, но теперь там выстроили громадный дом улучшенной планировки, место сократилось,однако некоторые собачники все еще заходили туда...

Там был железный забор, ворота на огромном висячем замке, ядважды лихо перелез на ту сторону, но Хрюка на все команды «Барьер» ловкопрошмыгивала под забором, да еще и подбегала за фроликом. Мол, я же умная,зачем перепрыгивать, когда так проще?

Я привык, что любой прохожий, глядя на Хрюку, расплывается вулыбке. Собака с висячими ушами, морда веселая, гоняет голубей и носит палку,потому не запрещал убегать далеко, все равно через шоссе не побежит, а дорогу кдому знает.

И сейчас, когда она скорчилась как кенгуру, попыхтела, яспокойно направился обратно к дому. Хрюка поспешно начала носиться по кустам,ей всегда кажется, что гуляем мало, я же брел неспешно, подставляя лицосолнечным лучам.

У нашего дома с десяток машин, я не разбираюсь в марках,помню только общий рисунок. Перед подъездом тесно, каждый норовит встать так,чтобы и ближе к дому, и можно выехать свободно, и в результате долгих притироки выяснений кто во сколько выезжает на работу, кто когда приезжает, машиныстояли в три ряда, но к консьержке обращались совсем редко, когда нужно быловыехать на машине в непредвиденное время и приходилось искать хозяевзагородивших машин.

Так вот, все машины стояли в привычном порядке, я и помнил поформе, а еще больше, по цветовой гамме, и когда вдруг подъехала еще одна,большая и вместительная, я ее, скажем так, заметил. Вышли двое, третий осталсяза рулем, чего раньше не случалось. Обычно, если кто приезжал в гости, то шливсе, а если оставались ждать хозяина, то оставались тоже все, вызывали потелефону.

Эти двое разом, двигаясь очень синхронно, словно отражалисьв зеркале, вышли мне навстречу, загородив дорогу к дому. Один взглянул в упорхолодными глазами, быстро и прицельно, словно взял на мушку:

– Виктор Александрович?

– Верно, – ответил я.

Сердце тревожно стукнуло, но вообще-то не испугался, неуспел, с возрастом реакция замедляется не только на женщин, смотрел спокойно, аэтот холодноглазый добавил:

– Вам придется поехать с нами.

– Ого, – сказал я. – А позвольте вашидокументы?

– Вам покажут, – сказал он властно, его пальцыпротянулись ко мне, сейчас возьмет за локоть так, что хрустнут кости...

Еще издали я видел, как со всех ног к нам мчится Хрюка.

– Да? – спросил я холодно. – А вы знаете, чтоесть существа, которым на ваше удостоверение...

Он тоже увидел Хрюку, а как профессионал он знал лучше, чтоэто человеку можно сказать «Не будь героем», и тот охотно спустит брюки иподставит зад, но собак не испугать ни ножом, ни пистолетом, ни удостоверениемНКВД. Даже болонка отважно защищает хозяина...