на работу, но и парню недолго оставалось бездельничать, он последовал совету сестры, поговорил с отцом, чтобы тот пристроил его в архитектурное бюро, вызвав у Геннадия сколь неподдельное, столь и ожидаемое удовольствие.

В первый раз Аркадий остался в этой квартире в одиночестве. Загрузив посудой посудомоечную машину, он пошатался по комнатам, садился где-нибудь в углу на новое место и глядел оттуда на привычные вещи, как бы видя их по-новому; включив везде свет, к тому времени давно стемнело, полежал на диване, посмотрел телевизор; сел за письменный стол, не собираясь, однако, что-либо делать, поразмышлял, как превратит собственную квартиру в рабочий кабинет, как будет регулярно трудиться и в конце концов осуществит свою мечту стать художником, но пока нужен компромисс, нужна работа. Чуть обвыкшись, Аркадий вышел на лоджию, где скончался дед, и посмотрел на то самое кресло-качалку. Пространство было остеклено снаружи и обшито деревом от потолка до пола внутри; не в силах долго удерживать внимание на одном предмете, он стал рассматривать узоры из волокон, мысленно их складывать, накладывать друг на друга, соединять, ища гармонию, и вдруг в самом углу, сверху и справа от кресла, заметил дощечку, отличавшуюся рисунком от соседних, будто её сначала отпилили, а затем вставили на место вверх ногами. Пытливому уму захотелось выяснить, в чём причина непорядка в его собственности, он отодвинул кресло, принёс из кухни стул, встал на него и ногтем подцепил край деревяшки. Она легко поддалась и упала на пол, молодой человек не успел её поймать, поскольку не ожидал такого развития событий. Слабая лампа горела в другом конце лоджии, поэтому Аркадий не увидел, что лежало в открывшемся отверстии в стене, он засунул туда руку и нащупал пергаментный свёрток с чем-то тяжёлым внутри.

Сразу поняв, что за находку сделал, он, тем не менее, достал свёрток, внёс его в комнату, положил на журнальный столик и развернул. Перед ним лежал пистолет в заводской смазке с двумя полными обоймами, которым никто ни разу не пользовался. В 90 году Аркадий Иванович через знакомых покойного отца жены, прадеда Аркадия, достал его на всякий случай, ожидая в будущем гражданской войны, специально соорудил тайник и там оставил, тоже на всякий случай. Сам он понимал ребячливость сего приобретения, потому и держал его в тайне. Как многие молодые люди, Аркадий испытывал интерес к оружию. Он понимал его опасность, но решил всё-таки пистолет не сдавать, оставив на прежнем месте, а потом будет видно. Пряча находку обратно в тайник, дощечку он всунул правильно, а не вверх тормашками, чтобы было незаметней. Стрелять, по крайней мере, парень из него не собирался, даже загородом, даже по банкам.

Небольшое приключение его развлекло и скрасило вечерок, потому, увлечённый, он не боялся ложиться спать и быстро заснул, утомлённый хлопотами с переездом. Наутро в безжалостные восемь пятьдесят раздался звонок. Аркадий спросонья так опешил, что не посмотрел, кто звонит, и голос узнал не сразу.

Ритуал

– Привет. Я уже подъезжаю к твоему дому. Собирайся и выходи.

– Привет. А кто это?

– Спасибо, мне было очень приятно!

– Маша, ты что ли?

– Я самая.

– Извини, я ещё не встал. Так, подожди, а к какому дому ты подъезжаешь?

– На Котельнической.

– Я вчера переехал к деду на Пречистенку.

– Да ты что! Это даже лучше. А дом какой, квартира?

Аркадий ответил.

– Тогда 15 минут у тебя ещё есть.

Но прошло не более 10, и зазвонил домофон.

Молодой человек не успел толком проснуться, так что пришлось Маше чуток постоять на холодном влажном воздухе под крупным мокрым снегом, неспеша слетавшим из-под беспросветно унылого неба, затянутого тучами до горизонта.

– Мой художничек, – поднявшись по лестнице, ласково протянула она, как только Аркадий открыл дверь, и при этом сделал непонятный жест, будто желая почесать его за ухом.

Он отстранённо посмотрел на неё. Успев кое-как одеться с момента Машиного звонка, парень стоял перед девушкой в полинявшем синем спортивном костюме, не испытывая ни малейшего желания хотя бы поцеловать её после длительной разлуки. Она сама обхватила его за шею и торопливо чмокнула в губы, после чего, как ни в чём не бывало, расстегнула красное пальто, Аркадий принял вещь и повесил в шкаф, под которым оказалось маленькое чёрное платье, сняла чёрные полусапожки на высоком каблуке, плотно облегавшие ноги, и в одних колготках быстро потопала на кухню.

– Может, пригласим твоего водителя, чтобы он не мёрз в машине?

– Какого водителя? Я теперь вожу сама, папа разрешил. Ты ещё не завтракал? Я тоже умираю с голоду, утром только сока хлебнула и сразу к тебе, – она деловито открыла холодильник. – Ты что собирался есть?

– Ещё не думал.

– Тогда давай вот этот тортик, хлопья с молоком и кофе. У тебя есть кофе?

– Должен был остаться после деда.

– Ах, господи боже мой. Если хочешь, мы можем куда-нибудь пойти.

– Нет, здесь нормально.

Когда они уселись за стол, Аркадий спросил:

– Давно прилетела?

– Сегодня ночью.

– А зачем?

– Так ты же звонил, я ведь тебе нужна, да?

– Да, – соврал Аркадий. Его застали врасплох, и хотелось куда-нибудь спрятаться.

– Раньше вырваться не могла. К тому же чуть отдохну от учёбы. Господи, как она меня достала! – Молодой человек сразу понял, что именно это являлось основной причиной её приезда.

– Да, жить заграницей не всегда комфортно.

– Нет, жить как раз таки очень комфортно, а вот учиться просто ужас. Я стала смотреть на тебя другими глазами, поняв, что ты выдержал шесть лет этой пытки.

– Четыре с половиной. Мне нравилась моя учёба, – несколько слукавил он, старательно выхлёбывая молоко из тарелки и оставляя в ней хлопья, поскольку уже насытился.

Вместе с тем Аркадий заметил, как Маша с аппетитом поедала свой кусок торта, и, приглядевшись, обнаружил, что девушка несколько располнела, что неприятно его удивило. А зря, лёгкая полнота ей шла.

– Счастливый, – протянула она. – Я, когда хотела стать юристом, не думала, что на него так сложно учиться.

– Почему? Ты ведь сама выбирала.

– Из школы я вышла умницей-красавицей-стобальницей, мне прочили большое будущее, а там я не одна такая иностранная студентка, дочь богатого отца, там я обычная.

– Даже не знаю, что тебе на это сказать. Там, где учился я, дочери русских богачей не были обычным явлением.

– Это частности. Давай доедим, и ты мне покажешь квартиру.

– Тут не на что смотреть.

– Какой ты ещё глупый и незрелый! – насмешливо кинула Маша, снисходительно смотря на своего парня. – Тогда давай съездим на могилу Аркадия Ивановича.

На кладбище было пустынно и, как в классических фильмах ужасов,