Дронго посмотрел на женщину. «Акция возмездия, — понял он, —специальная программа МОССАД по уничтожению террористов».

— Да, — ответил за нее старик, — их нельзя оставлять вживых.

— Нет, — решительно возразил Дронго, — убить легче всего. Наих место придут другие, о которых вы уже не будете знать. Нужно попытатьсявыяснить, почему они сидят в Дамаске, что они замышляют, где находится Мул? Ауже потом сводить счеты.

— Это не сведение счетов, — возразил старик, — это оплатасчетов.

— Вы упускаете свой шанс, — раздраженно сказал Дронго, —дайте мне хотя бы один день. Мне нужно на них посмотреть, нужно понять, почемуони здесь. Чего они ждут.

— Вы должны отсюда уехать, — сказал старик.

— Об этом не может быть и речи, — возразил Дронго, — яобязательно должен остаться, надо хотя бы попытаться выяснить, что онизамышляют.

— Тогда остаюсь и я, — кивнула Алиса Линхарт.

— Нет, — строго сказал старик, — вы не можете остаться. Мнепоручено передать вам, что это приказ. Ты можешь делать все, что хочешь, —добавил он, обращаясь к Дронго, — но она должна немедленно уехать. Уйти со мнойпрямо сейчас.

Алиса Линхарт взглянула на Дронго. Потом посмотрела настарика.

— Прямо сейчас? — спросила растерянно.

— Немедленно, — подтвердил старик, — я не уйду отсюда безвас. Дронго развел руками.

— Они правы, — кивнул он, — вам нельзя больше здесьоставаться. Вы и так подвергли себя невероятному риску. Если я попадусь, у меняеще будут шансы отсюда выбраться. Если арестуют вас, мне даже страшно подумать,что с вами сделают. Уходите.

— А вы?

— Я должен остаться в Дамаске. Представляете, как им важенэтот город, если даже после смерти двух своих боевиков они не уезжают отсюда, алишь меняют место проживания? Мне интересно, чего они ждут и почему вообщеприехали в Дамаек. Пока не узнаю этого, я отсюда не уеду.

— Вы останетесь здесь один, — это был не вопрос, это былапечальная констатация факта.

— Конечно. В конце концов, я ничем не рискую. Просто сижу вподвале и ожидаю новых известий. Я ведь не выхожу в город.

— Вы здесь долго не усидите, — возразила она. — Я знаю вашхарактер.

— Возможно, — согласился он, — борода у меня уже выросла.Вполне достаточная для моих пробежек по городу. Что-нибудь придумаем.

Она повернулась к старику.

— Мне идти прямо сейчас?

— Да, — кивнул он и встал.

Она подошла к Дронго и легонько коснулась его лица.

— Удачи, — чуть улыбнулась, мучительно сдерживая своичувства.

— Спасибо, — он улыбался в ответ. Она вдруг порывистосхватила его за плечи, быстро поцеловала и, ничего больше не сказав, резкоповернулась, первой шагнула к лестнице.

— Идемте, — позвала связного и начала подниматься вверх, ужене оглядываясь на оставшегося в подвале Дронго. Когда старик вытянул лестницу,Дронго остался совсем один. Он прошел к дивану, все еще хранившему тепло еетела, устало опустился, словно почувствовал некий груз своих лет. И замер,глядя перед собой.

— Дамаск, — прошептал он, — город ненависти Мула. Неужели онхочет нанести свой удар именно здесь?

Он растянулся на диване, закрыв глаза. Пистолет лежал рядом.«Завтра, — подумал он, — завтра тринадцатое апреля. Как быстро проходят дни,даже в этом подвале. Завтра мне нужно увидеть их самому».

Рано утром, когда снова раздался характерный скрежет надголовой, Дронго уже сидел в ожидании. В эту ночь, впервые оставшись здесь один,он спал плохо: волновал предстоящий выход в город, словно самая главная и самаярешающая экспедиция в его жизни. Старик медленно спустился вниз и протянул емусумку.

— Здесь арабская одежда, — сказал он. — В ней ты, можетбыть, не будешь так бросаться в глаза. Наверху нас ждет друг, который будет всевремя с тобой.

Постарайся от него не отходить.

— Конечно, — Дронго спрятал пистолет в кармане брюк, наделтрадиционную арабскую рубашку, доходящую до ног.

— Нет, — улыбнулся он, доставая пистолет, — так я его быстродостать не смогу.

— Убери оружие, — посоветовал старик, — у тебя будет охрана.

— Я не уверен, что это правильно, — сказал Дронго, сноваубирая оружие под рубашку.

Одевшись, он пошел к лестнице. Пропустил вперед старика.

— Я думал, что уже навсегда остался в этом подвале, —пробормотал, поднимаясь следом.

— Все время молчи, — посоветовал старик, — за тебя будетговорить твой напарник. Ты ведь не знаешь арабского языка.

Их разговор традиционно велся на английском.

Дронго почти не знал арабского языка, лишь несколько слов.

— Да, — подтвердил он, — я не говорю по-арабски.

— Тогда все время молчи, — опять посоветовал старик.

Дневной свет больно ударил по глазам. Привыкший к полутьмеподвала, Дронго зажмурился, покачнулся, едва не упав.

— С вами все в порядке? — услышал он тревожный голосстарика.

— Да, да, все в порядке, — кивнул Дронго, — мне уже гораздолучше.

Они вышли из разрушенного здания. Около старенького «Пежо»их ждал будущий напарник Дронго. Он был еще выше ростом, чем сам Дронго, и имелгораздо более мощные плечи.

— Хабиб, — сказал он, улыбаясь и кивая. У арабов не принятообмениваться рукопожатием. Дронго кивнул ему в ответ. В арабской одежде, с ужегустой седой бородкой, он был похож на настоящего пожилого араба. Сев в машину,он спросил у старика:

— Как добралась женщина?

— Все хорошо. Она уже в Израиле.

— Тогда действительно все хорошо, — вздохнул Дронго. —Надеюсь, они меня не узнают. Который сейчас час?

— Половина девятого. Через полчаса у них в отеле будетзавтрак, к нему спускаются все четверо. Ты можешь увидеть их всех вместе. Еслиты их не сумеешь вспомнить, наш человек может их тебе показать. Он возьметфисташки и будет поочередно останавливаться у столика каждого из них.

— Не нужно, — отказался Дронго, — у меня хорошая память, яих всех запомнил.

— Ты думаешь, что, посмотрев на них, сумеешь прочитать ихмысли? ??? поинтересовался старик. — Даже твой разум имеет пределы. Это оченьопасная поездка. Полиция до сих пор ищет вас по всему городу. Твои фотографииесть у каждого осведомителя.