— Мне тоже, — ответил Светлицкий, — просто вы употребилислово «зацепки», и я вспомнил историю, которую мне рассказывал отец. Иногданужно оглядываться и назад, — заключил он. — Оказывается, опыт ветеранов — вещьсовсем неплохая.

Подвал, в котором они сидели, оказался не только теплым, нои счастливым. Когда радость первой встречи переходит в длительное узнавание, неприедающееся от постоянных перерывов, ослабляющих первоначальное чувство и вконце концов разрушающих чувства обоих. Им казалось, время просто остановилосьи нет ничего, кроме этого подвала, в котором в этот день и сосредоточилась всяВселенная.

Но оставаться в подвале навечно они не могли. Вечеромдесятого числа пришел связной, сообщивший, что по всему городу их ищутмногочисленные отряды полицейских, проверяются все отели, постоялые дворы,подозрительные дома в городе и пригородах. Их фотографии как израильскихшпионов расклеены и розданы повсюду. Дронго скрепя сердце попросил связноговыяснить, кто скрывался в отеле «Диван», расположенном в пригороде Бейт-Сахама.Их подвал находился совсем в другой стороне, на северо-востоке, в районеБарзах. Но посланник настаивал на том, чтобы они немедленно покинули не толькоэтот подвал, не только Дамаск, но и вообще Сирию.

Выживший после ранения убийца, которого спас Дронго, далпоказания.

Связной настаивал на немедленном бегстве из города.

— Я должен получить информацию на Мула, — стоял на своемДронго. — Пока у меня не будет точной информации, где он находится в данныймомент, я не уйду из города.

— Вы подвергаете риску женщину, которая находится здесьвместе с вами, — укоризненно сказал связной.

Это был пожилой араб с потухшими серыми глазами и таким жецветом лица, словно он всю жизнь провел под землей.

— Пусть она уходит сегодня, — предложил Дронго, стараясь несмотреть в глаза Алисы.

— Нет, — решительно сказала она, — у меня есть Приказобеспечить его безопасность. Поэтому я не уйду отсюда без него.

— Значит, мы останемся еще на один день, — подвел итогДронго, — до тех пор, пока мне не сообщат, где находится Мул и его люди. Дляменя это важнее всего на свете.

— Да, — услышал он голос Алисы Линхарт за спиной, — важнеевсего на свете. Дронго резко обернулся.

— Извините, — прошептал он, — я не хотел вас обидеть.

— Нет, — сказала она, — вы меня не обидели. Все правильно. Яизначально знала ваши приоритеты.

— Мы остаемся, — объявила она связному. — Нам нужно знать,кто проживает в отеле «Диван» и где находится Мул.

— Вы безумцы, — убежденно сказал связной, — ваша жизнь вДамаске не стоит и ржавой монеты. Неужели вы этого не понимаете?

— Спасибо, старик, — сказал Дронго, — но нам поручили важноедело, и мы должны его выполнить. Мы не можем отсюда уехать; пока Мул в городе,в нем останемся и мы.

Старик пожал плечами и, бормоча что-то себе под нос, сталвыбираться из подвала.

— Будьте осторожны, — сказал он, — я уберу лестницу, чтобывас не смогли найти, даже если обнаружат подвал. Прыгнуть вниз никто нерискнет. За водопроводом есть второй выход, но он забит землей. Если вам всеравно нечего делать, вы можете его прорыть, чтобы у вас был запасной выход.Лопаты я вам брошу сверху.

— Спасибо. Это как раз то занятие, которое нам необходимо, —улыбнулся Дронго.

Когда старик ушел, он сел на стул, стараясь не смотреть всторону женщины. Она села рядом.

— Вам действительно здесь скучно? После случившегося ониснова перешли на «вы». И хотя в любом случае это была английская формаобращения — «уоu», тем не менее он подсознательно считал, что всегда обращалсяк ней только на «вы». В этом был его собственный выбор, он всегда обращался на«вы» к женщинам, с которыми был близок.

— Я этого не говорил.

— Но вы так обрадовались лопатам.

— Просто я считаю важным, чтобы у нас был второй выход.

— А я подумала иначе. Может, вам неприятно оставаться здесьсо мной?

— Кажется, у нас уже семейные сцены, — пробормотал Дронго. Иони рассмеялись.

— Простите, — сказала она, — у меня тоже нервы.

— Понимаю, — кивнул Дронго, — длительное сидение в подваледа еще наша неподвижность угнетают нас обоих. Мы ведь слишком деятельные люди.

— Вы действительно думаете, что Мул все еще в Дамаске? Понашим сведениям, он должен был выехать в Бейрут.

— Не знаю. Но я хочу точно знать, почему он приехал вДамаск, что ему здесь нужно. Он ведь мог выехать в Бейрут из Алеппо. Зачем емунужно было лезть в этот муравейник? Она молча смотрела на него.

— Кроме того, — продолжал Дронго, — мы еще не знаем,благодаря кому к нам прислали таких опытных мойщиков окон, как наши убийцы.По-моему, мы должны узнать и это.

— Иногда я думаю, что вам при рождении повредили голову, —восхищенно сказала женщина, — или вы никогда не ошибаетесь?

— Сколько угодно, — пробормотал Дронго, — на самом делеошибок у меня гораздо больше. Просто люди по-прежнему хотят верить в сказки.

— Может быть, — согласилась она, подняв руку и дотрагиваясьдо его щетины на лице.

— Черт возьми, — пробормотал Дронго, — я так не люблю ходитьнебритым.

В следующий раз попрошу старика принести мне бритву.

— Вы же знаете, что он этого не сделает. У вас должна бытьборода, когда мы отсюда выйдем. Ваше бритое лицо будет сразу бросаться в глаза.

— Знаю, — невесело сказал Дронго, — поэтому и терплю.

Она дотронулась до его глаз, опуская палец ниже, к губам.

— Простите меня, — несколько сконфужснно сказал Дронго, — яне хотел вас сегодня обидеть. Просто не считаю себя секс-символом и поэтомубываю несколько скован в обращении с красивыми женщинами.

— Какая глупость, — сказала Алиса Линхарт, — по-настоящемусексуальным мужчину делает его ум. Неужели вы действительно считаете, чтовысокий рост или мускулы более важны для женщины, чем голова ее избранника?Самая сексуальная часть мужского тела — это его мозг. Боюсь, что вы еще непоняли этой простой истины.

— Спасибо. Я буду считать это утешением для себя, — кивнулон, глядя ей в глаза. В подвале был не слишком яркий свет, но они видели глазадруг друга.

Она вдруг сказала:

— У вас седая борода. Совсем седая. Вам никто этого неговорил?

— Нет. Но иногда мне кажется, что эта борода отражаетсостояние моей души.