— Конкретнее, — сухо попросил Райский. Ему была явнонеприятна именно эта часть разговора.

— Дронго передал сообщение в Баку, в Москву и к нам, еслисчитать, что Гурвич сразу переправил эту информацию в наш Центр. Из этого мыможем сделать абсолютно определенный вывод о том, что в одном из центровнаходится информатор Мула, который снабжает его нужными сведениями.

— Нашу службу вы тоже занесли в разряд потенциальныхсоюзников Мула? — уточнил генерал.

— Мы не можем дать гарантию, что кого-то из наших людейпросто не купили, — пояснил офицер.

— Вы с ума сошли, Лернер, — крикнул сидевший рядом с генераломполный грузный человек в штатском. Он неприязненно смотрел на офицера, —Простите меня, — возразил Лернер, — но моя группа настаивает именно на такомвыводе. Однако приоритеты в подозрении на контакты с Мулом расставленыследующим образом. На первом месте Служба внешней разведки России, на второмМинистерство национальной безопасности Азербайджана и на третьем МОССАД.

— Я бы очень удивился, если бы вы подозревали сами себя вработе на террористов, — зло пошутил сосед генерала. — Не знаю, что будудокладывать премьер-министру, пока вы не дадите мне конкретные факты.

— Для этого мы должны по меньшей мере арестовать Мула. Илиуничтожить его.

— Делайте, что хотите, — прохрипел посланец премьера, — ноучтите, что мы с огромным трудом снова наладили контакты с палестинцами. ЯсирАрафат пошел на переговоры, и нам удалось затормозить эскалацию насилия. Еслипо вашей вине этот процесс сорвется и все пойдет прахом, то вы конкретно будетеотвечать за провал мирных переговоров.

Лернер нахмурился, оглянулся на генерала.

— Мы примем к сведению заявление нашего правительства, —примирительно согласился генерал, — но я прошу учесть и такой фактор, каквозможные контакты Мула с представителями других спецслужб. Исходя из этого, яприказываю с этой минуты полностью заморозить информацию, исходящую из нашегоЦентра, строго ограничив ее получение конкретными должностными лицами.Полностью прервать все контакты с Москвой и Баку до окончательного выясненияситуации с Мулом. Мы обязаны все время держать ситуацию под контролем.Гринберг, что вы хотите у меня спросить?

— В целях конспирации дамасский центр не указал намместонахождение Дронго и его спутницы. Вы не считаете, что мы должныразрабатывать ситуацию с учетом конкретного местонахождения эксперта и нашегоагента?

— Безусловно, — согласился генерал, — но сейчас самоеглавное — выйти на Мула. Что касается Дронго и его спутницы, то передайте вДамаск, в нашу резидентуру, мой категорический приказ: немедленно покинутьобоим пределы Сирии. Если даже Дронго не подчинится, наш агент обязан выехатьиз Дамаска немедленно по получении нашего приказа.

— Он провел такую опасную акцию, — напомнил Лернер, —фактически выступив в роли приманки.

— Мы его об этом не просили, — сухо оборвал Райский. —Давайте следующие вопросы, иначе мы никогда не закончим с этим Дронго.

Затхлый воздух подвала уже тяготил обоих. Утром двенадцатогоапреля у них снова появился связной. Он довольно долго налаживал свою лестницу,как всегда неторопливо готовясь спускаться. Дронго и его спутница, у которыхнервы были напряжены до предела, были готовы к любой неожиданности именно втакой момент, понимая возможность выхода ситуации из-под контроля. Тем, кто ихискал, лучше всего было бы проследить, куда идет связной, чтобы затемликвидировать всех вместе.

Дронго только сейчас понял, почему в каждый свой приход такизматывающе медленно старик готовится к спуску вниз. Он проверяет, нет ли заним наблюдения, можно ли спокойно спуститься в подвал. Вот и теперь, наладивнаконец лестницу, он медленно начал спускаться, подсвечивая себе фонариком. Запоследние двое суток они открыли запасной выход, но выйти из него можно было,только с трудом протискиваясь между камнями и трубами. Особенно трудно пришлосьбы Дронго — с его мощным разворотом плеч он с трудом бы одолел подобный лаз.

От поверхности земли до их уровня было не меньше четырехметров, которые старик преодолевал на выдвижной узкой лестнице.

Спустившись, старик устало сел на стул. В подвале былонесколько стульев, стол, один большой диван, кровать, кресла, в общем, все, чтоможно было снести сюда понемногу отовсюду, не вызывая особых подозрений.

— Сначала я отвечу на твои вопросы, — сказал старик, глядяна Дронго. — Они приехали в Дамаск третьего апреля. Их было шесть человек, нодвое ушли из отеля несколько дней назад. Они приезжали каждый в отдельности, ноиногда в коридоре общаются друг с другом или здороваются. Оставшиеся четверовчера переехали в другой отель. В газетах появилось сообщение, что один изнападавших в «Шератоне» остался в живых, и все четверо боевиков переехали вдругой отель.

Мы следим за ними. Среди них выделяется один человек, егофотографию и фотографии других я принес. Остальные его явно боятся, но это неАхмед Мурсал, которого я однажды видел и узнаю, как бы он ни пытался изменитьсвое лицо.

Старик протянул фотографии. Дронго долго их рассматривал, неспрашивая, о ком именно говорил связной. Потом поднял решительно однуфотографию.

— Вот этот главный, — сказал он уверенно.

— Да, — не удивляясь, кивнул старик, — почему ты так решил?

— Я знаю, кто это. Это Красавчик Фахри. Он ближайшийподручный Ахмеда Мурсала.

— Мы следим за ними. Они готовят какую-то акцию. Но мы неможем понять, какую именно.

— Может, акция Мула состоится в Дамаске? — предположилаженщина. — Это по-своему была бы изощренная месть террориста.

— Цель? — быстро спросил Дронго. — Убедить, что это делаютиранцы?

Пусть даже ему это удается. Чего он этим добьется? Поссоритиранцев с сирийцами? У них и без того не очень хорошие отношения, но это не таглобальная цель, которую может поставить Мул. Он все-таки террорист масштабный.О взрыве в Дамаске никто даже не узнает, это мало кого будет интересовать. Нет,они готовят нечто другое. Как глупо, что я все время здесь сижу, — вдруграздраженно заявил он. — Мне нужно быть там, а не здесь.

— Что вы еще можете сделать?

— Завтра я думаю выйти в город.

— Нет, — решительно сказала женщина. Старик покачал головой.

— Ты неисправим, — сказал он ровным голосом. — Но тынапрасно считаешь, что все должен делать только сам. Если все пройдетнормально, то завтра вечером этой четверки уже не будет в Дамаске. И вообщенигде не будет.

— В каком смысле?

— Они будут в аду, — так же спокойно ответил старик.