— Почему бы мне не хотеть тебя?

Его ответ прозвучал так, словно это было очевидно, словно язадала глупейший в мире вопрос. Скорее всего, так оно и было. Тем не менее... Япочему-то ожидала услышать другой ответ.

И как раз в этот момент живот у меня свело. За время,проведенное с Дмитрием, я научилась не обращать внимания на тошноту, свидетельствующуюо присутствии рядом стригоя. Появление еще одного стригоя, однако, усиливалоее. Я чувствовала это рядом с Натаном и почувствовала сейчас. Я села, Дмитрийтоже, почти одновременно со мной. Наверно, ему помог обостренный слух.

К нам приближалась темная фигура, закрывая собой звезды. Этобыла женщина, и Дмитрий вскочил. Я осталась сидеть на земле.

Она была поразительно хороша собой, ее красота ужасала.Сложение напоминало мое — свидетельство того, что до обращения она не быламоройкой. Исайя, стригой, захвативший меня в плен, был очень стар и простоизлучал силу. Эта женщина была стригоем не так давно, но я ощущала, что онастарше Дмитрия и гораздо сильнее.

Она сказала ему что-то по-русски, голосом таким же холодным,как ее красота. Дмитрий ответил, уверенно, но вежливо; пару раз в их разговореупоминалось имя Натана. Протянув руку, Дмитрий помог мне встать. Япочувствовала неловкость оттого, как часто теперь нуждалась в его помощи, аведь раньше была почти наравне с ним.

— Роза, — представил он, — это Галина. Это она позволилатебе оставаться здесь.

Никакой доброты в лице Галины я не увидела. Оно вообще былолишено эмоций. Возникло ощущение, будто она в состоянии заглянуть мне в душу.Я, конечно, не понимала многого из того, что происходило вокруг, но одно невызывало сомнений — мое длительное проживание здесь было явлением редким и,безусловно, временным. Я сглотнула.

— Спасибо, — произнесла я по-русски.

Я не знала, как сказать, что рада нашей встрече — и, честно,вовсе не была уверена, что так уж рада, — но решила, что простой благодарностибудет вполне достаточно. Если она была когда-то инструктором Дмитрия и училасьв нормальной Академии, то, скорее всего, знала английский и простопритворялась, как Ева. Я не имела понятия, зачем ей это, но если вы в состояниисломать юной дампирке шею, то имеете право делать в ее присутствии, чтопожелаете.

Выражение лица Галины — или, точнее, его отсутствие — неизменилось после моего «спасибо», и она снова переключила внимание на Дмитрия.Он пару раз указывал в мою сторону — они явно обсуждали меня. Я узнала слово«сильная».

В конце концов, Галина закончила разговор и удалилась, непопрощавшись. Мы с Дмитрием не шевелились, пока моя тошнота не исчезла.

— Пошли, — сказал он. — Пора возвращаться.

Мы снова двинулись по лабиринту, я понятия не имела, какДмитрий ориентируется в поместье. Едва оказавшись здесь, я мечтала о том, чтобывырваться наружу и сбежать. Теперь это потеряло смысл. Другое дело — гневГалины.

— Что она сказала? — Спросила я.

— Ей не нравится, что ты все еще здесь. Она хочет, чтобы япробудил тебя или убил.

— Ох! Ммм... И как ты поступишь?

Несколько мгновений он молчал.

— Подожду еще немного, а потом... сделаю выбор за тебя.

Он не пояснил, какой именно, и я чуть не начала молить еголишить меня жизни, а не делать стригоем. Но вместо этого внезапно спросила:

— Немного — это сколько?

— Недолго, Роза. Ты должна сделать выбор. Правильный выбор.

— То есть?

Он вскинул руки.

— Все целиком. Жизнь вместе.

Мы вышли из лабиринта. Я посмотрела на дом — снаружи быловидно, какой он громадный, — и на прекрасный сад вокруг. Словно видение из сна.Позади него простиралась бескрайняя холмистая местность, вдали теряясь во тьмеи сливаясь с бархатно-черным небом — если не считать слабого алого свечения нагоризонте.

— И что потом? — Спросила я. — Тоже буду работать на Галину?

— Какое-то время.

— Как долго?

Мы остановились около дома. Дмитрий посмотрел мне в глаза;выражение его лица заставило меня отступить на шаг.

— Пока мы не убьем ее, Роза. Тогда все это будет наше.

Дмитрий не стал ничего разъяснять. Я была сл??шком напуганаего словами и остальными событиями этой ночи, чтобы отреагировать на них. Онпровел меня мимо стригоя, дежурившего у ??хода, и поднял вверх по лестнице, вмою комнату. Натана рядом с ней не оказалось.

Сердитый голос в голове заговорил достаточно громко, чтобыпрорваться сквозь окутывавший меня дурман. Сейчас в коридоре нет охраны; еслиИнна придет достаточно скоро, у меня есть возможность запугать ее и выбратьсяотсюда. Правда, это означало, что мне придется иметь дело с бог знает сколькимистригоями в доме, и все же, окажись я за пределами своей комнаты, шансы сбежатьувеличатся.

Потом эти мысли растаяли так же быстро, как возникли. Дмитрийобхватил меня рукой и притянул к себе. Я замерзла снаружи, и хотя его тело былохолодным, одежда давала немного тепла. Я прижалась к нему, думая, что онсобирается укусить меня, но вместо этого его губы прижались к моим, сильно истрастно. Запустив руки в его волосы, я попыталась притянуть его еще ближе ксебе. Его пальцы заскользили по моей обнаженной ноге, задрав юбку почти добедер. Предвкушение блаженства и желание охватили все тело. Я так мечтала о тойсторожке, вспоминая все подробности и сгорая от желания! Долгое время мнеказалось, что такое никогда больше не повторится, но теперь это стало возможно,и я была потрясена, как сильно хотела этого.

Скользя руками по его рубашке, я расстегивала пуговицу запуговицей. Его кожа была холодна как лед — пугающий контраст с бушующим во мнепламенем. Его губы скользили по моей шее и плечу, бретелька упала, когда онпокрывал мое тело жадными поцелуями. Его рука замерла на моем обнаженном бедре,а я неистово сдирала с него рубашку.

Внезапно, неожиданно резко, он отодвинулся и толкнул менявниз. Сначала я подумала, что это продолжение любовной игры, но потом поняла:нет, он сознательно оттолкнул меня.

— Нет, — решительно заявил он. — Пока нет. Пока ты непробудишься.

— Почему? — В отчаянии спросила я, у меня на уме были толькоего ласки и еще один укус. — Какое это имеет значение? Существует какая-топричина, почему нельзя?

Может, секс со стригоем просто невозможен? Он наклонился ксамому моему уху.

— Нет, после твоего пробуждения наши отношения наполнятсяновыми ощущениями, более яркими. Позволь мне сделать это... позволь, и всестанет для нас возможным...

Вот и «козырь в кармане». Он хотел меня — факт неоспоримый,— но использовал секс как приманку, чтобы заставить меня сдаться. И есличестно? Я была на грани того, чтобы согласиться. Тело возобладало надразумом... почти.