— Нет, — захныкала я. — Я... Я боюсь...

Угрожающее выражение его лица смягчилось. Нет, он не сталпрежним Дмитрием, но сейчас в нем меньше чувствовался стригой.

— Роза, неужели ты думаешь, будто я могу причинить тебевред?

Выходит, сейчас вопрос не стоял, каким будет мой выбор —быть обращенной или умереть? Последний вариант вряд ли не причинит мне вреда,но в тот момент я не стала упоминать об этом.

— Укус... Обращение, возможно, причинит боль...

— Я уже говорил тебе: это очень похоже на то, что мы ужеделали. Тебе понравится. И клянусь, никакой боли.

Я отвела взгляд. Проклятье! Лучше бы он выглядел злобным ипугающим. Тогда мне было бы гораздо легче воспротивиться. Даже в пылу страсти яне утратила способности сопротивляться. Но видеть его таким, спокойным иблагоразумным... слишком похоже на того Дмитрия, которого я любила. А не пойтинавстречу такому Дмитрию было ох как трудно. Впервые за все время превращение встригоя показалось мне... не таким уж скверным.

— Не знаю... — жалобно сказала я.

Он сел, разочарованно взглянув на меня. Я почти испыталаоблегчение.

— Терпение Галины на исходе. И мое тоже.

— Ты сказал, что время еще есть... мне нужно подумать...

Сколько я смогу протянуть под этим предлогом? Его сощуренныеглаза говорили, что недолго.

— Мне нужно идти, — сказал он резко. Больше никаких ласк ипоцелуев, это уж точно. — У меня есть дела.

— Прости.

Я была смущена, испугана и не знала, какого Дмитрия хотела:наводящего ужас, сексуального или почти — но все же не совсем — нежного.

Он ничего не ответил, просто наклонился и прокусил нежнуюкожу моего горла. Все жалкие стратегии бегства растаяли, словно дым. Я закрылаглаза и чуть не упала, только его рука, крепко обнимающая меня, помоглаудержаться на ногах. Как и во время поцелуев, его рот казался теплым; отощущения его языка и зубов меня словно прошил электрический разряд.

И, словно электрический разряд, все мгновенно закончилось.Он отодвинулся, облизывая губы и по-прежнему обнимая меня. Блаженный туманвернулся. Мир снова стал удивительным и прекрасным, все мои волнения растаяли,в том числе и те, которые были связаны с Натаном и Галиной. Страх, владевшиймной несколько мгновений назад, досада из-за несостоявшегося секса, смятение.Зачем беспокоиться, если жизнь прекрасна, а я так сильно люблю Дмитрия? Яулыбнулась ему, попыталась обнять, но он уже вел меня к кушетке.

— Увидимся позже.

Миг — и он стоял на пороге. Это опечалило меня. Хотелось,чтобы он остался. Остался навсегда.

— Помни — я хочу тебя. И никогда не позволю ничему плохомуслучиться с тобой. Я защищу тебя от всего. Но больше я не могу ждать.

С этими словами он ушел. Я расплылась в улыбке, Дмитрийхочет меня. Смутно припомнилось, что во время прогулки я спросила его, почемуон хочет меня. Почему, во имя всего святого, я задала этот вопрос? Какой ответхотела услышать? Почему это имело значение? Он хочет меня — вот что важно.

От этих мыслей и чудесного кайфа под воздействием эндорфиновменя развезло и потянуло вздремнуть. Добрести до постели казалось слишкомтрудным, так что я осталась на кушетке, где и заснула.

И, совершенно неожиданно, встретила во сне Адриана.

Я уже, можно сказать, махнула на него рукой, убедив себя,что Адриан больше не вернется, что мне удалось избавиться от него. И вот онснова здесь, стоит прямо передо мной — ну, по крайней мере, его образ из сна.Часто мы оказывались в лесу или в саду, но сегодня стояли там, где встретилисьвпервые, на веранде лыжной базы в Айдахо. Сияло солнце, над нами возвышалисьгоры.

Я расплылась в улыбке.

— Адриан!

Не думаю, что когда-нибудь видела его таким удивленным.Учитывая, как скверно я обычно с ним обращалась, его можно было понять.

— Привет, Роза.

Он сказал это неуверенно, как будто опасался, что я могуподшутить над ним.

— Ты отлично выглядишь, — ответила я.

И не соврала. На нем были темные джинсы и ситцевая рубашкана пуговицах темно-синего и бирюзового оттенков, которая фантастическисочеталась с его темно-зелеными глазами. Сами глаза, однако, выглядели допредела усталыми. Это было немного странно. В своих снах он мог без трудаформировать мир и даже наш внешний облик в соответствии с собственнымижеланиями. Мог выглядеть идеально, а вместо этого сегодня его облик нес на себеотражение усталости, полученной в реальном мире.

— И ты тоже. — Голос тоже звучал устало. Он осмотрел меня сголовы до ног. Я была все еще в том же обтягивающем сарафане, волосы распущены,на шее сапфиры. — Ты одета так, как мне всегда хотелось. Ты спишь в этом?

— Да. — Я пригладила юбку. Сарафан и впрямь хорошо выглядел.Интересно, Дмитрию он понравился? Конкретно о нем он ничего не говорил, простопродолжал повторять, что я прекрасна. — Я не думала, что ты вернешься. — Яперевела на него взгляд. Он сам на себя был не похож. — Снова пытаешьсявычислить, где я?

— Нет, меня это больше не волнует. — Он вздохнул. — Меняволнует одно — что ты не здесь. Ты должна вернуться, Роза.

Я уселась на перила веранды, скрестив на груди руки.

— Адриан, я не склонна к романтическим...

— Не ради меня! — Воскликнул он. — Ради нее. Ты должнавернуться ради Лиссы. Вот почему я здесь.

— Лисса...

Мое бодрствующее «я» даже здесь оставалось под эндорфинами.Я попыталась вспомнить, почему меня должна волновать Лисса.

Адриан сделал шаг вперед, внимательно вглядываясь в моелицо.

— Ты помнишь? Лисса, твоя лучшая подруга? С которой тысвязана и которую поклялась защищать?

Я сидела на перилах, качая ногами.

— Я никогда не давала никаких клятв.

— Что с тобой, черт побери?

Мне не нравился его взволнованный тон — от него мое хорошеенастроение портилось.

— Что с тобой, хотела бы я знать?

— Ты сама на себя не похожа... Твоя аура...

Я засмеялась.

— Ох! Начинается. Магическая, мистическая аура. Дай-ка яугадаю. Она черная?

— Нет... Она... — Он разглядывал меня еще несколькотягостных мгновений. — Я едва могу сосредоточить на ней взгляд. Она все времяменяется. Что происходит, Роза? Что происходит наяву?

— Ничего не происходит, — ответила я. — За исключением того,что впервые в жизни я счастлива. Почему ты ведешь себя так странно? Раньше тывсегда был забавным. В кои-то веки мне хорошо, а ты все портишь своими скучнымиразговорами.