— Что ты здесь делаешь? — Спросила я, удивляясь тому, какспокойно звучит мой голос.

— Решаю одну проблему.

Подтекст сказанного был ясен без всяких подсказок. Этойпроблемой была я.

И снова я с трудом сдержалась, чтобы не попятиться.

— Я ничего плохого тебе не сделала.

Ошибочная логика с позиции стригоя. Ни одна из их жертвникогда ничего плохого им не делала.

— Ты находишься здесь. Занимаешь место, впустую расходуешьчужое время. Ты знаешь, как найти ее — девчонку Драгомир, — но не сделаешьничего хотя бы отдаленно полезного в этом отношении пока Беликов не пошевелитсянаконец и не пробудит тебя. А тем временем Галина заставляет меня без толкуторчать здесь, карауля тебя, и поддерживает его, потому что он убедил ее, чтоты станешь для нас исключительно ценным приобретением.

Целый поток жалоб, весьма интересный, если задуматься.

— Ммм... И что ты собираешься делать?

Миг — и он оказался рядом. Перед моим внутренним взороммгновенно возникла та сцена, когда он укусил Дмитрия, а меня при виде этогоохватил ужас. Искра гнева вспыхнула в душе — но всего лишь искра.

— Так или иначе, я получу нужную информацию, — прошипел он.— Скажи мне, где она.

— Ты знаешь, где она. В школе.

Зачем спрашивать об этом? Он знал, где Лисса. Он знал, гдешкола.

Судя по выражению его лица, такой ответ его не устраивал.Протянув руку, он схватил меня за волосы и с силой дернул мою голову назад.Может, распущенные волосы — не всегда такая уж хорошая идея.

— Куда она собирается? Она не все время там. Она хочетпоступить в колледж? Поселиться при королевском дворе? У них наверняка насчетнее есть свои планы.

— Мне об этом ничего не известно. Я покинула школу.

— Я тебе не верю! — Рявкнул он. — Она слишком ценна для них.Ее будущее спланировано давным-давно.

— Если это и так, мне никто не докладывал. Я слишком быстроуехала.

Гнев вспыхнул в его глазах, и, клянусь, они стали ещекраснее.

— Вы связаны! Ты знаешь! Скажи мне, и я убью тебя быстро.Если же нет, я пробужу тебя, чтобы получить информацию, и потом все равно убью.Подожгу, словно костер.

— Ты убьешь меня, если я стану такой, как вы?

Глупый вопрос. Преданность друг другу у стригоев не в чести.

— Да. Это сломает его, и когда Галина увидит, в каком онсмятении, я вернусь на свое законное место рядом с ней — в особенности послетого, как прерву род Драгомир.

— Черта с два!

Он улыбнулся, провел пальцами по моему лицу и синякам нашее.

— Так и будет, не сомневайся. Это упростит все — если тыпросто скажешь мне сейчас. Умрешь в состоянии экстаза, а не сгоришь заживо. Мыоба получим удовольствие. — Он обхватил рукой мое горло. — Ты определеннопредставляешь собой проблему, но ты и впрямь прекрасна — в особенности твоегорло. Можно понять, почему он хочет тебя...

Внутри играли противоречивые эмоции. Логически я понимала,что это Натан — Натан, которого я ненавидела, прежде всего за то, что онобратил Дмитрия. Тем не менее потребность в стригойских эндорфинах тожеподнимала голову, и с этой точки зрения вряд ли имело значение, кто меняукусит. Имело значение лишь то, что его зубы были совсем рядом с моей шеей,обещая изумительный, изумительный экстаз.

И пока одной рукой он держал меня за горло, другаясоскользнула к талии и дальше, к изгибу бедер. В его голосе присутствовалоттенок похоти, он хотел большего, чем просто укусить меня. И после огромногомножества сексуально заряженных встреч с Дмитрием — встреч, которые никогда ник чему не приводили, — тело почти не волновало, кто конкретно ласкает его.Можно закрыть глаза, и станет не важно, чьи зубы кусают или чьи руки раздеваютменя. Только последующий кайф — вот что будет важно. Я закрою глаза ипритворюсь, что это Дмитрий, а потом забуду обо всем, когда губы Натана станутласкать мою кожу...

«Одно плохо, — напомнил мне еле слышный голосок разума. —Натан не просто хочет секса и крови. Он хочет в конечном счете убить».

В этом была своего рода ирония. Оказавшись здесь, я досмерти хотела — прошу прощения за невольный каламбур — убить себя, чтобы нестать стригоем. Именно это и предлагал мне Натан. Даже если бы он сначалаобратил меня, то потом собирался сразу же убить. В любом случае мне не грозилобы провести вечность в качестве стригоя. По идее, я должна бы радоваться...

Однако именно в самом разгаре того, когда пагубная привычка,овладевшая моим телом, буквально вопила об укусе и последующем блаженстве, я спугающей ясностью осознала, что не хочу умирать. Может, дело было в том, чтоцелый день прошел без укуса, но во мне пробудился мятежный дух. Я не позволюему сделать это со мной. Я не позволю ему навредить Дмитрию. И, черт побери, яне позволю ему выследить Лиссу.

Пробившись сквозь эндорфиновое облако, по-прежнемуокутывающее меня, я собрала в кулак всю свою силу воли, вспомнила годы обученияи уроки Дмитрия. Добраться до этих воспоминаний было нелегко, и я лишь слегкаприкоснулась к ним, но этого хватило, чтобы побудить меня действовать. Я резкоустремилась вперед и ударила Натана.

И не добилась ничего.

Он не пошевельнулся. Черт, я даже не была уверена,почувствовал ли он удар. Удивление на его лице быстро сменилось усмешкой, и онрасхохотался тем ужасным образом, как это делали стригои, — жестоко и безнамека на истинную радость. Потом без малейших усилий он ударил меня, отбросивна другой конец комнаты. Дмитрий поступил точно так же, когда я впервыеочнулась здесь и напала на него. Только тогда я не отлетела так далеко и неударилась так сильно.

Сейчас я ударилась о спинку кушетки, и, господи, как же мнебыло больно! Нахлынула волна головокружения, и только тут до меня дошло, какойэто идиотизм — сражаться с тем, кто настолько сильнее меня, да еще ослабев отпотери крови. Я сумела выпрямиться, лихорадочно соображая, что делать дальше.Натан, казалось, не спешил ответить на мое нападение. Более того — он продолжалхохотать.

Я оглянулась и наткнулась взглядом на то, что давало мневозможность действовать, пусть и весьма жалкую. Рядом со мной стояла Инна.Мучительно медленным движением — однако я и такого от себя не ожидала — япротянула руку и обхватила ее за шею. Она вскрикнула, и я рывком прижала ее ксебе.

— Убирайся отсюда, — сказала я Натану. — Убирайся отсюда,или я убью ее.

Он перестал смеяться, удивленно воззрился на меня, а потомрасхохотался еще громче.

— Ты серьезно? Ты правда думаешь, будто я не смогуостановить тебя, если захочу? Уверена, что меня это волнует? Давай убей ее. Иеще дюжину таких, как она.

На самом деле ничего удивительного, но даже я слегкаопешила, поняв, с какой легкостью он готов пожертвовать жизнью верной служанки.Ладно. Пора переходить к плану Б. Или, может, это план К? По правде говоря, япотеряла им счет, и ни один из них не был достаточно хорош...