— Так он мужик! — удивлялась я, — причем мужик глубинный, северный. Ты не смотри на стрижку и современные словечки — у него понятия о семье исконные, а еще потребность заботиться, вкладываться в нее… И он немного поэт, ты знаешь, а это…

— Он не нагулялся еще, Ксюша, — Маринка была само спокойствие, — не хочу еще раз… не просто обжечься, а кипятком ошпариться. До операции я не собираюсь принимать никаких судьбоносных решений, штамп в паспорте просто штамп, конечно… но для меня очень серьезный шаг. В силу профессии, наверное — заверенный документ имеет силу, предполагает конкретные обязательства…

И я согласилась с ней.

Жизнь потихоньку входила в осенний ритм — одежда теплее, прогулки чуть короче, сапожки вместо туфель…

Вадим еще с лета стал часто звонить Янке, они говорили подолгу — по полчаса иногда. И разговор всегда прерывала она, когда уставала от него и иссякали ее мелкие садиковские новости. Я только рада была — не хотелось для нее обид и разочарований так рано.

В начале сентября погода испортилась. Мы с детьми уже несколько дней не выходили на улицу, под холодный дождь. Засиделись… В магазин бегала Маринка. Вот и в этот раз она ушла, прихватив сумку на колесах, а мы провожали ее, стоя у окна. Через некоторое время раздался звонок в дверь, и я пошла к ней с Левушкой на руках. Заглянула в глазок и увидела там… букет, роскошный просто букет цветов! Саня? Саня, конечно — беспокойно шевельнулось что-то в душе. Чего доброго — с предложением руки и сердца Маринке, а я уже знала ее позицию. И что делать, если — действительно?

Открывала дверь чуточку тревожась, но с улыбкой — такой букет точно ей понравится.

Крайний раз в сезоне мед качают где-то в середине августа или ближе к его концу. Алексей вместе с опытным семидесятилетним Михалычем, который упорно называл его хозяином, уже третий раз за неделю проверял ульи на готовность к выкачке. Поднимали на блоках контрольный улей и взвешивали его, отслеживая прибавление веса, смотрели мед на загустение и, наконец, пришли к консенсусу.

— Куда, это самое…?

— К единодушию, — в который раз зарекался Алексей «не мудрствовать».

— Так, значит, качаем?

— Качаем, — решился хозяин. Тем более, что стояла адская жара, а это идеально для такой работы, хотя и тяжко для работников, закупоренных в специальной одежде.

И понеслось… Нужно было ошпарить кипятком и высушить медогонки, простерилизовать тару и ножи для обрезки забруса — тонких крышечек из особо ценного воска, которыми пчелы запечатывают заполненные медом соты. Старому опытному пасечнику доверили выявить самые крепкие пчелиные семьи — с них-то и следовало начинать выкачку.

На второй день работы, к вечеру мужики почти валились с ног. Под раскидистой грушей недалеко от колодца Лида накрыла ужин. На длинном, сбитом из чисто оструганных досок столе каждому была выставлена миска с окрошечной нарезкой, а заливать ее резким холодным квасом следовало уже каждому едоку по месту. Еще Лида расставила тарелки с крупно порезанными малиновыми помидорами, ломтями ржаного хлеба, домашнюю сметану и соль.

Мужики рассаживались не спеша и без особой охоты — кушать не хотелось, усталость и жара отбили всякий аппетит. Каждому хотелось скорей дойти до дома, вымыться, упасть и чтобы никто больше не дергал. Но Лида угадала с едой — только что-то такое и полезло бы сейчас в глотку.

— Алексей Юрьевич… — окликнула она Алексея со своего места, — а у вас под курткой пчелы гудят — мне даже отсюда слышно.

— И то… — подтвердил еще кто-то.

— В душ пойду — всех разгоню по домам, — улыбнулся Алексей. И точно — шевелились под просторной одеждой на спине, обдували ее маленькими вентиляторами крылышек, но не кусали — удивительно. Все дело в травяном напаре, которым по нескольку раз в день ополаскивались пасечники, или нещадно обворованные насекомые тоже устали от перипетий этого трудного дня?

— Едет будто кто-то? Как бы и… мотор? — прислушался Михалыч.

— Я сам встречу, сидите, — поднялся с места Алексей. Машины на заезжали на территорию пасеки. На подступах специально было устроено что-то наподобие шлагбаума из тонкого и длинного березового ствола.

Проходя мимо колодца, Алексей спугнул молодую гадюку, которая приползла за водой. На ходу чуть качнул полное ведро, выплескивая в ее сторону живительную влагу — понимал несчастную рептилию. Жара изматывала, на нее жаловались работники со всех его пасек, где занялись выкачкой. А он замотался и только сейчас подумал о том, что нужно бы всех стариков и Михалыча в том числе как-то грамотно отстранить от дневной суеты — в омшаниках пускай сидят и пенки с меда собирают. Возраст уже не тот, чтобы крутить медогонку и шарахаться по жаре между ульями. Если послушает, конечно…

Машина, подъехавшая в «шлагбауму», была ему незнакомой, номера — тоже. Новый закупщик-оптовик? Или частник? Алексей вспомнил о пчелах и, расстегнув куртку, бросил ее на куст, оставшись в просторных хлопчатобумажных штанах и с голым торсом.

Неожиданно… из серебристой ауди-S3 выходил знакомый ему человек — Вадим Сергеевич Демьянцев. Его появление вызвало странно неприятное ощущение. Будто и отболело все за этот год, подзабылось и сгладилось — нервы, похоронная суета, тяжелая кладбищенская тема… Но неприятное чувство в отношении этого человека до сих пор осталось, несмотря на ту его помощь. Советами грамотного юриста касаемо наследства Алексей воспользовался. Но то его желание — не видеться в будущем, казалось, было общим. Так что же на этот раз привело к нему Демьянцева?

А тот, весь свежий и прохладный после кондиционированного автомобильного салона, стоял у машины и спокойно ожидал его.

— Здравствуйте, Вадим Сергеевич, — протянул Алексей руку для приветствия, — проходите. Поужинаете с нами? Окрошка…

Но тот не сделал ни единого движения навстречу, а сразу спросил, требовательно глядя в глаза:

— Мы можем говорить прямо, по-мужски?

— А почему — нет? — удивился Алексей, неприятно предчувствуя…

— Ты спал с моей женой? — рубанул Демьянцев сплеча.

— А по какой причине вдруг такой вопрос? — не собирался признаваться Алексей. Бояться не боялся, подумаешь — сцепились бы рогами, слегка пободались… или даже не слегка. Но по-мужски в его понимании значило — не подставить женщину.

— Я просил правду, — рыкнул Демьянцев, — засцал признаться?

— Фу, Вадим Сергеевич, вот прямо — фу на вас! — широко улыбался Алексей, — а на встречный вопрос такого же плана — как? Слабо правдиво ответить?

— Я не был близок с Еленой.

— Аналогично, — сплюнул Алексей в сторону укропный листик.

— Мразь! — выдохнул побледневший Демьянцев. И неожиданный резкий хук справа вырубил Алексея, мгновенно отключив сознание.

Холодная колодезная вода лилась на голову и подтапливала спину. Он лежал на сырой траве у колодца и потихоньку приходил в себя. Ну ни хрена же себе…? Неожиданно! Но где-то и заслужено, так что и пускай его… и шел бы на фиг! Сотряса бы не было, а то еще минимум два дня тяжкого труда предстоит — единственное, что занимало сейчас Алексея.